Приехавшие все еще пробирались к пещерке, где лежал труп. Под дождем глина намокла, стала скользкой, один неожиданно упал, не удержался, покатился вниз и отчаянно закричал:

— Помогите же, черти!

Лунин удивился — голос был женский.

— Баба, что ли? — тихонько спросил он, оглядываясь на товарищей.

— Вроде, баба, — отозвался один из них.

— Чудеса, — покрутил головой Лунин. На его худом, обросшем за последние дни лице отразилось недоумение.

К упавшей устремился тот, что был в офицерском френче, но тоже упал и заскользил вниз. Третий лишь посмотрел ему вслед, продолжая двигаться к пещере. Те, что упали, теперь стояли на дне карьера, среди выкопанных ям, и о чем-то говорили, поглядывая на третьего. А тот уже подобрался к пещере и исчез в ней.

— Тебе жить не надоело? — зло закричал один из стоящих внизу тонким женским голосом.

— Баба, — убежденно произнес Лунин. — Вот дура, спуталась с кем…

— Кузьма! — окликнул обладатель френча. В голосе его звучала угроза.

Тот, кого звали Кузьмой, вылез из пещеры, некоторое время рассматривал своих спутников, а потом насмешливо и громко спросил:

— Испугались? Только Васька нас всех опередил!

— Врешь! — закричала женщина.

— Чего мне врать, — насмешничал Кузьма, — идите, поглядите… Нарушил он твой приказ, Алексей!

— Теперь понятно, — прошептал Лунин, — тот, что в тужурке — Скоков.

Милиционеры молча наблюдали, как Скоков с женщиной карабкаются к пещере.

— По мне, — прикинул вслух один из милиционеров, Емельянов, — так забирать их лучше, как на склон полезут. Руки у них заняты будут, держаться им надо, иначе упадут.

— Так и сделаем, — согласился Лунин.

— Не спеши, Алеша! — все еще посмеиваясь, закричал Кузьма. — Нам Ваську на том свете догонять придется!

— Что? — остановившись, зло спросил Скоков.

— Мертвый он…

— Так чего ты орешь! — возмутился Скоков и быстро осмотрел склоны. — Убит? Ножом?

— Пулей-дурой, — уже потише отозвался Кузьма.

— Уходить надо, — забеспокоился Скоков, — вернется сюда милиция, обязательно вернется… Это они Ваську убили…

Он опять осмотрел склоны.

— Марья, уходи к оврагу, мы с Кузьмой сзади. Быстро!

Заметив ее нерешительность, Скоков в нетерпении закричал:

— Черт с ними, с сумками! Уходи быстрее!

Женщина заскользила вниз.

Это озадачило Лунина — значит, из карьера есть другой выход в овраг? Так они вполне и уйти могут. И он скомандовал:

— На мушку берите — один бабу, второй — того, что у пещеры. Ну, а мне Скоков остается. Только без приказа не стрелять!

Дождь прекратился. Глина блестела в карьере, словно облитая постным маслом.

Женщина была в самом низу, среди ям, шла медленно, с трудом передвигая ноги, удаляясь к дальнему склону.

— Быстрее! — не выдержал Скоков.

— Заткнись, скотина, — донеслось снизу.

— Пора, — сказал Лунин и встал, прицелившись в Скокова. — Руки вверх!

Скоков резко повернулся к нему, женщина упала, а Кузьма стремительно исчез в пещере.

— Следи за ним, чтоб носа не высунул, — приказал Лунин Емельянову, — а вы, Скоков с дамочкой, полезайте сюда! Да револьверы бросьте, бросьте…

Лунин не договорил. Скоков, выхватив револьвер, мгновенно вскинул его, и тут же прозвучали два выстрела, сухой, револьверный, и гулкий, винтовочный. Лунин продолжал стоять, а Скоков медленно осел, потом упал на бок и покатился вниз.

— Вот так, — произнес бледный Лунин. — Поспешил Скоков, нервишки сдали.

Кузьма все еще сидел в пещере, женщина стояла неподвижно, глядя вверх, на милиционеров. Неподалеку от нее навсегда затих Скоков.

И никто не видел, как совсем низко вновь опустились к земле набухшие влагой тучи. Хлынувший дождь, такой сильный, что, казалось, сверху полились сплошные потоки воды, для всех оказался неожиданным. Но бандиты опомнились первыми и воспользовались этой благоприятной для них возможностью.

Женщина побежала к дальнему склону, прячась в ямах.

Емельянов, целясь в нее, спросил:

— Стрелять?

Лунин медлил. Приказать он не решился, как-никак перед ним была женщина. Но она уходила все дальше и дальше.

И Лунин обозлился.

— Что спрашиваешь? Сам не знаешь?

Гулкий выстрел прозвучал тотчас, но было уже поздно — женщина скрылась в одной из расщелин.

Пока милиционеры мешкали, Кузьма выскочил из пещеры и, скользя и падая, ринулся вниз по склону и исчез в той же расщелине.

— Ах, ты! — растерянно крикнул Лунин. — Ушли, никак. А ну, коней выводи, преследовать будем!

— Кони ноги поломают в овраге, — осторожно заметил Емельянов.

— Ноги! — заорал Лунин. Присущая выдержка на этот раз ему изменила. — А сколько эти гады голов могут продырявить? Ты об этом подумал? Преследовать будем и — баста!

ЛИЧНОГО дела Демьяныча не нашли. Был старик внесен в списки личного состава на должность вольнонаемного конюха по своему личному заявлению и согласно рекомендации бывшего военкома, года два назад уехавшего из уезда куда-то на юг.

— Ты понимаешь, — сказал Кочергин Пантелееву, — с канцелярией у нас пока неважнецкое положение. И на некоторых других сотрудников дела еще не успели завести…

— Порядка нет, — осуждающе произнес Пантелеев, и осуждение это относилось и к нему самому, и к Кочергину, и к другим, бывшим и нынешним работникам, и Кочергин понял это и потупился. — А сейчас времени не теряй. Чтоб к вечеру знал, откуда и что этот Демьяныч.

Новиков молча сидел в углу, платком протирал стекла очков. А голос подал, когда Кочергин направился к двери.

— Подожди-ка… Думаю, что поздно обходными маневрами заниматься, зови, Кочергин, Демьяныча сюда. Сдается мне, что с этим дедом встречались мы прежде, — пояснил Новиков, хотя Пантелеев молчал и сосредоточенно, медленно сворачивал «козью ножку». — Кого-то он мне напоминает…

— Наверное, по приезде встречались, потом забыл, — буркнул Пантелеев. Ему не хотелось говорить, что Демьяныч исчез. — Вот и все знакомство. Где ты раньше мог его видеть? Он ведь тутошний.