тому же вошедшая смотрела на него холодно, враждебно и вопросительно, и, наконец, затруднение усугубляло одно любопытное свойство глаз этой дамы. Темно-карие, большие и сияющие, они были прекрасны, но на вкус мистера Тодхантера, слишком уж велики. Эти глаза показались ему бесстыжими, какими-то нагими, они неудержимо притягивали к себе взгляд блекло-голубых глаз самого мистера Тодхантера. Он вдруг поймал себя на абсурдной мысли: «Если долго смотреть в эти глаза, они загипнотизируют меня, и это будет в высшей степени непристойно». Но отвести взгляд он не мог.

 — Добрый день, — отнюдь не доброжелательно произнесла дама.

 — Добрый день, — промямлил мистер Тодхантер, продолжая глазеть на нестандартные очи. — Я... мне следует извиниться... за это вторжение... но я понятия не имел... мистер Фарроуэй... — и он беспомощно умолк.

 — Похоже, мистер Фарроуэй увлекся болтовней по телефону. Значит, придется знакомиться без него.

 — Моя фамилия Тодхантер, — виновато признался мистер Тодхантер.

 — Вот как? — своей фамилии дама не назвала. Вместо этого она смерила мистера Тодхантера неприязненным взглядом, словно его фамилия переполнила чашу ее терпения, и принялась снимать свои меха. Мистер Тодхантер растерялся: как быть, помочь даме раздеться, или это будет воспринято превратно? Дама избавила его от мучительных раздумий, небрежно швырнув меха в одно кресло и усевшись в другое.

 — Вы давно знакомы с мистером Фарроуэем, мистер Тодхантер?

 — О нет, — мистер Тодхантер охотно ухватился за эту соломинку, осторожно присев на самый краешек большого и пухлого кресла. Дама с нескрываемым отвращением изучала его брюки — мешковатые, без складок, достойные сожаления. Мистер Тодхантер порадовался тому, что имеет возможность отчасти заполнить их мешковатость тощими коленями. — Нет, отнюдь. До сегодняшнего дня мы встречались только однажды. А сегодня днем случайно столкнулись на «Кристи».

 — Вот как? — тон дамы недвусмысленно заявлял: она не в силах понять, с какой стати Фарроуэй притащил этот неприкаянный отброс рода человеческого в ее изысканный дом. Теперь она внимательно рассматривала жилет гостя. Украдкой бросив взгляд вниз, мистер Тодхантер заметил на нем большое пятно от яйца. Ему не удалось припомнить, когда он в последний раз ел яйца. Как неудобно! — Ну-ну, — добавила дама, сорвала шляпку, бросила ее на диван, и туда же полетели перчатки и сумочка.

Мистер Тодхантер беспокойно заерзал. На этот раз тон дамы подразумевал прямой и понятный вопрос: когда же гость наконец соизволит встать и уйти, причем лучше бы это произошло поскорее. И вправду, пора, в отчаянии думал мистер Тодхантер, которому никак не удавалось подыскать подходящие слова напоследок. Поспешно составляя в уме вежливую фразу, он вдруг заметил, что самым неучтивым образом таращится на хозяйку дома. Заметив, как возмущенно она шевельнула бровью, он поспешно перевел взгляд на окно. Когда мистер Тодхантер был уже готов провалиться сквозь землю от стыда, в гостиную вернулся Фарроуэй. Мистер Тодхантер торопливо вскочил.

 — Мне пора, — пробормотал он, и дама впервые одарила его одобрительным взглядом.

 — Нет-нет! — запротестовал Фарроуэй. — Джин уже вернулась, вы непременно должны познакомиться с ней...

 — Вы же знаете, перед театром я должна отдохнуть, — холодно заметила дама.

 — Да, конечно, конечно. Но несколько минут ничего не изменят. А я хочу, чтобы вы познакомились с Тодхантером...

Мистер Тодхантер метнул в Фарроуэя недовольный взгляд. Он не желал здесь задерживаться. К тому же притворную искренность Фарроуэя он нашел отвратительной.

Явно не замечая, какие чувства он пробуждает в присутствующих, Фарроуэй продолжал:

 — Присядьте, Тодхантер, сейчас Мари принесет коктейли. Так вот, дорогая, сегодня я встретился с мистером Тодхантером у «Кристи». На продажу выставили прекрасный старинный кубок, и я...

 — Право, Ник, вам прекрасно известно, как меня утомляют эти нудные подробности ваших извечных продаж!

Фарроуэй вспыхнул.

 — Да, дорогая. Но речь о другом: мистер Тодхантер собирался приобрести этот кубок. Он был готов выложить за него шесть тысяч, но увы! Кубок продали за восемь. Шесть тысяч — недурно, правда? Такие деньжищи!

 — За дурацкую древнюю чашку? Вы и вправду были готовы потратить такие деньги, мистер Тодхантер? — тон дамы вдруг изменился: из него улетучилась холодность, голос стал воркующим, громадные глаза благосклонно засияли.

 — Ну, не знаю... — промямлил мистер Тодхантер, сообразив, что его невинная маленькая ложь повлекла серьезные последствия, но не зная, как теперь поступить. — Э-э... всего хорошего!

 — Куда же вы? — всполошилась дама. — Вы непременно должны остаться и выпить со мной коктейль, мистер Тодхантер. Я решительно настаиваю!

 — Вы же знаете: когда Джин настаивает, сопротивление бесполезно, — усмехнулся Фарроуэй. — Остается только смириться.

Мистер Тодхантер ответил невнятным возгласом, совершенно не представляя, какова Джин, когда она настаивает, и не понимая, почему он должен это знать.

Должно быть, Фарроуэй внимательно наблюдал за гостем, потому что он недоверчиво ахнул.

 — Неужели вы еще не узнали Джин? Джин, я глазам не верю! Мистер Тодхантер не узнал вас!

 — С чего вы взяли, Ник, что все обязаны узнавать меня с первого взгляда? — великодушно отозвалась дама.

 — Тодхантер, перед вами Джин Норвуд! — провозгласил Фарроуэй так, словно оказывал величайшее одолжение охотнику за знаменитостями.

 — Боже милостивый! — вежливо откликнулся мистер Тодхантер, который ни разу в жизни даже не слышал имени Джин Норвуд.

 — Вы и вправду не узнали ее?

 — Признаться, нет.

 — Такова слава! — Фарроуэй сопроводил это восклицание трагическим жестом, который мистер Тодхантер счел нелепым. — Но у нее есть и оборотная сторона. Спросите-ка Джин, узнала ли она Лоуренса Тодхантера, выдающегося критика из «Лондон ревью»!

 — Значит, вы пишете, мистер Тодхантер? — любезно осведомилась мисс Норвуд.

Мистеру Тодхантеру пришлось признаться, что это правда.

 — Полагаю, ради развлечения?

 — Э-э... да.

 — Вы обязательно должны написать для меня пьесу, — заявила мисс Норвуд, расположение которой к мистеру Тодхантеру росло с каждой минутой.

 — Дорогая, что за вздор! — вмешался Фарроуэй. — Видные литературные критики не пишут пьес, даже для таких великих актрис, как вы.

 — А я уверена: если бы я попросила, мистер Тодхантер написал бы мне пьесу, — игриво запротестовала мисс Норвуд, положив свою длинную, узкую, холеную руку поверх ладони Фарроуэя, лежащей на ее плече. — Ведь правда, мистер Тодхантер?

Мистер Тодхантер болезненно улыбнулся.

 — А вот и коктейли! — все с той же фальшивой искренностью, так покоробившей мистера Тодхантера, объявил Фарроуэй. — Прекрасно, Мари, поставьте их сюда, — он вскочил и занялся шейкером. — Прошу, дорогая.

 — Благодарю, дорогой, — мисс Норвуд приняла бокал с бледно-зеленым коктейлем, отвратительным с точки зрения мистера Тодхантера, предпочитавшего шерри. Дама пригубила бокал и вынесла вердикт: — Безмозглая девчонка опять забыла лимонный сок. Позвоните, Ники.

Появилась Мари, выслушала град упреков и удалилась за лимонным соком. Фарроуэй извинился за то, что заставил гостя ждать. Мистер Тодхантер с робостью — скорее жалкой, чем трагической, — объяснил, что врач запретил ему пить коктейли. И добавил, что ему все-таки пора.

 — Сначала назначим день, когда вы придете ко мне на ленч, — вмешалась мисс Норвуд. — Мы