оружия.

– Только это. Может быть, частица от стен монастыря… Взял камушек на память.

– Не морочьте мне голову! – Он вспыхнул, но тут же успокоился. – Сиад вас выследил – вы провели там половину ночи! Какого дьявола? Что вы там делали, Измайлов, на этом проклятом холме?

– Думал. Размышлял. И пришел к определенным выводам.

– Это уже что-то. – Жадный интерес мелькнул в его глазах. – Не поделитесь?

– Возможно, поделюсь. Но прежде скажите, зачем вам это надо. Все, что я видел и слышал, будет в отчете, представленном Монро, и вас с ним, безусловно, ознакомят. Но вы торопитесь… А почему? – Я помолчал и добавил: – Рука не устала? Может, опустите арбалет? Ваш робот рядом с девушкой… Чем вы рискуете?

Макбрайт удобней устроился на камне. Видимо, он не доверял Сиаду; стрела по-прежнему смотрела в сердце Фэй.

– Здесь я диктую условия, дружище. Не сомневаюсь, все, что вы видели и слышали, будет в отчете, но мне интересно, что вы думали – в прошлые дни, вчера и сегодня. Вы превосходный наблюдатель, великолепный аналитик, но молчун… такой молчун… Никак вас не разговорить, не вызвать на откровенность! А я ведь старался, клянусь святыми угодниками! – Он сделал паузу, но я, подтверждая свою репутацию, безмолвствовал. – Ну, ладно, – со вздохом произнес Макбрайт, – так что там у нас с этими выводами?

– Тот же вопрос: зачем?

– Вопрос отклонен. – Макбрайт шевельнул арбалетом. – Не позабыли, у кого патроны? Тот и спрашивает.

Он явно испытывал радость победы, и факт, что побежденным был не кто-нибудь, а я, лишь увеличивал значительность момента. Он еще не пресытился властью, и это было верным признаком, что он – не истинный Макбрайт. Так, подделка, что-то вроде суррогата…

Прищурившись, я посмотрел в его лицо – холеное, молодое, полное нескрываемого торжества.

– Значит, вопрос отклонен… Ну, хорошо… Не возражаете, если я отвечу сам? – Кажется, он не возражал, и даже более того – тень любопытства всколыхнула его ауру. – Как-то раз мне довелось побывать в одном заведении, – начал я, не спуская глаз с арбалетной стрелы. – Не в Штатах и не в Европе – у нас, в Подмосковье. Такой, знаете ли, бордель, где развлекались важные персоны, но не с людьми, с их подобиями – репликантами. Отличный сервис и огромный выбор… Софи Лорен, Уитни Хьюстон, Грета Гарбо… из нынешних – Палома By Мэй Кас-сель и другие… ну, вы понимаете.

– Я вам завидую, – пробормотал Макбрайт. Его черты окаменели. – И что же дальше?

– Вы репликант, Джеф. Думаю, что-то случилось со стариной Макбрайтом, и вы – его клон и заместитель. Возможный заместитель… Здесь, в Анклаве, испытывают не органоробота, а вас. Макбрайт потомков не оставил, но управлял своей империей не в одиночестве – значит, кому-то придется решать, годитесь ли вы в наследники.

Крупным акционерам, совету директоров – в общем, тем, кто контролирует ситуацию. А среди них, уверен, есть большие шишки из ЕАСС, которые хотят узнать, чем можно поживиться в Анклаве. Узнают через вас, получите очко – может быть, решающее… Ведь существуют, вероятно, и другие клоны?

Его физиономия оплыла разогретым воском, маска торжества сползла, сменившись яростной гримасой. Сейчас он не выглядел молодым; казалось, что каждая фраза, произнесенная мной, старит его на годы, вычеркивает из непрожитой жизни мнимые воспоминания – о женщинах, его любивших, о власти и влиянии, принадлежавших не ему, о «вифлеемской» одиссее и прочих славных подвигах, о тайнах и секретах, в которые он посвящен, но это были не его секреты. Могли бы стать, со временем… Лет через двадцать он превратился бы в Макбрайта, уверенного в своих силах, хищного и по-настоящему опасного. Но и сейчас он был опасен – палец на арбалетном крючке дрожал, однако стрела не шевельнулась ни на дюйм.

– Вы догадливы, – прошелестел негромкий голос, какой-то новый, непохожий на энергичный тон Макбрайта. – Вы догадливы, приятель… Что ж, я сделал верный выбор, склоняя вас к сотрудничеству. Мне нужны такие люди – мои люди, понимаете? Хотя бы один человек… Это позволит… гмм… избавиться от нежелательной опеки, уменьшить давление обстоятельств, скажем так. А в остальном я вам не лгал, Измайлов. Нет, не лгал! Идите со мной, и вы получите обещанное: власть, почет, богатство и, разумеется, безопасность. Иначе…

– Иначе, – продолжил я, – вы вспомните о патронах. Я о них не забываю, Джеф, а потому будем считать, что мы достигли консенсуса.

Лицо Макбрайта оживилось.

– Вот это, дружище, разумно, очень разумно! Это доказывает, что, выбрав вас в помощники, я не промахнулся по шляпке гвоздя… Так что же, вернемся к нашему вопросу?

Фэй вдруг рассмеялась – так неожиданно, что арбалет впервые дернулся в руке Макбрайта, а Сиад отпрянул, тут же приняв боевую стойку. Но моя фея не собиралась ломать ему кости хитрыми приемами кун-фу или всаживать под ребра нож, упрятанный за голенищем. Она хохотала, точно девчонка; выбившись из-под шлема, прыгали прядки темных волос, дрожали плечи, тело раскачивалось взад-вперед, и влажные глаза мерцали парой отшлифованных агатов. Неясное предчувствие зашевелилось в моей душе, подсказывая, что этот смех прощен не будет, что лишние свидетели Макбрайту не нужны. Возможно, меня он собирался пощадить как ценного помощника, но Фэй была обречена.

– Могу я узнать, что так развеселило леди? – холодным тоном осведомился Макбрайт.

– Можете, конечно, – вытирая слезы, проворковала Фэй. – Ну и компания у нас подобралась! Сиад – не Си-ад, Макбрайт – не Макбрайт, и есть надежда, что Измайлов тоже не Измайлов! Один не человек, а робот, другой как будто человек, но из пробирки, а третий…. – Тут, посмотрев на меня, она прикусила язычок.

– Кто? – с жадным любопытством вымолвил Макбрайт. – Кто же третий?

– Большой счастливчик и удачник, – с коварной улыбкой заявила Фэй. – Еще – великолепный аналитик и молчун… Ну, и всякие там мелочи, эйдетическая память, успехи у женщин и на бирже… Не находите, мистер Макбрайт, что этого для одного человека многовато? Вдруг наш командир – не человек, а инопланетный пришелец?

Сообразив, что над ним смеются, Макбрайт помрачнел, окинул Фэй неприязненным взглядом и буркнул:

– Не похож! Впрочем, вам лучше знать. Есть безошибочный способ проверки, доступный всякой леди, тем более в вашем возрасте.

Фэй порозовела, а Макбрайт опять уставился на меня:

– Если не возражаете, вернемся к нашим… ээ… апельсинам. Так, кажется, говорят у русских?

– К орехам, – поправил я. – Помните, утром я говорил об аномалии? Это и есть искомая причина. Представьте себе вулкан – он спит десятки или сотни лет и вдруг пробуждается, плюется дымом, лавой и раскаленными камнями и сотрясает землю…. Может уничтожить остров или целый материк, если верить легендам об Атлантиде… Нечто подобное случилось здесь, но с той поправкой, что сотряслась не земля, а время. Ускорилось течение биологических и геологических процессов, но темп их в разных частях Анклава был различен, и в силу этого…

– Насколько различен? – прервал меня Макбрайт. Щеки его побледнели от возбуждения.

– В Лагпте – в тысячи раз, а на равнине, поросшей лесом, – в десятки или сотни миллионов. Там начался новый виток эволюции, а в Лагпте еще сохранились кости и развалины строений. Что же касается людей и прочей фауны и флоры, то все они скончались потому, что час для них стал веком, а может, десятью тысячелетиями. Скончались в Кабуле и в Лагпте, в селениях и городах, в разном темпе, но с неизменным результатом. Вы ведь видели, что приключилось с Фэй? В вуали малой плотности, очень разреженной и за очень незначительное время… А в момент катастрофы скорость темпоральных сдвигов была, я думаю, гораздо большей. Люди умерли от старости в мгновения, потом развалились дома, мосты, машины, механизмы, рассыпались горы, высохли прежние реки и возникли новые. По этой же причине не возвращались экспедиции – пересекая вуаль или флер, техника стремительно старела, люди гибли, топливо кончалось… Теперь все постепенно затихает, как море после шторма. Взгляните, – я показал на бледно- голубые небеса, – флер почти не виден, и мы с Цинь Фэй не ощущаем вуали. Можно задержаться здесь, не бегать к иранской границе за рекордами. Уверен, через неделю за нами пришлют экранолет.