мира. Легкое касание и последняя нить рвется.
Тело летит вниз, на встречу с первозданной стихией.
Всплеск и остаются только расходящиеся круги на воде. Всё!
Меня оттаскивают от проема и суют в руку полный стаканчик.
Лесная поляна, уже другая. На поляне стоит челнок, аппарель опущена, но на ней нас провожает только командирша. Под ногами - вещи, пришла пора прощаться.
- На восток где-то полтора часа хода - и выйдете к лагерю. В пути оружие держите наготове, - да, теперь мы можем рассчитывать только на себя. - Удачи!
Но вместо того, чтобы войти внутрь, великанша делает шаг вперед:
- Вот, возьми, я подогнала его под тебя, - на спину и плечи ложится знакомая разгрузка. - Ножами ты пользоваться не умеешь, но разберешься - невелика наука. А это его револьвер, я только переставила рукоятку под твою руку, - наверно на корабле и мастерская есть? Оружие занимает предназначенное ему место справа.
'Надо же, а он, оказывается, был левшой…'
- Спасибо!
- Ну и вот, возьми…
Ошейник! Я теперь больше не рабовладелица. Ошейник легко оборачивается два раза вокруг запястья и после защёлкивания сокращается, приспосабливаясь на новом месте.
- Помни, девочка, они живы в наших сердцах. Все остальное - тлен. Прощай.
Меня нежно прижимают к нагретому металлу доспеха. За радужной пеленой не видно, как закрылся помост, но я не плачу. Не потому, что сильная, просто теперь надо рассчитывать только на себя.
А ведь так и не спросили у них ничего. Кто были эти люди? Откуда? И почему отнеслись к Крохе, как к своему? И ко мне. Почему нас всех спасли, а потом просто отпустили, хотя техника явно новейшая и секретная, значит видеть ее никому не положено. Даже лиц не разглядела из-за забрал шлемов.
Замотав головой, решила не думать об этом сейчас. Потом, всё потом! Говорят, время лечит.
До лагеря дошли без приключений, и приняли нас там спокойно. Он был практически доверху набит носящимися детьми и усталыми женщинами. На фоне этого светопреставления никто особо не обратил на нас внимания. Завели в походную кухню, накормили, не отказавшись в качестве благодарности принять часть наших запасов, показали, где отхожие места и прочие удобства и, разведя руками в стороны, буркнули: 'Устраивайтесь'.
Ребята поставили мне палатку и ушли, без слов понимая, что мне надо побыть одной. Все же, это первая моя настоящая потеря. Удивительно, но я не чувствовала в душе пустоты. Как она тогда сказала? - 'они живут в наших сердцах', - пожалуй, это действительно верно.
Забежала толстая повариха, пожурила за то, что не иду ужинать, не дождавшись ответа, принесла миску с кашей, поохала, погладила по голове и убежала. В лагере, набитом одними женщинами, есть еще много нуждающихся в утешении. Потом она вернулась забрать пустую посуду - я сама не заметила, как все съела - и опять поохала. Обняла ее, прижавшись к большому и доброму телу, подумала про себя: 'Вот, утешает человек других, а ведь наверняка у нее самой есть о чём тревожиться'.
Позже оказалось, что этим бесконечным днем предстоит еще не одно прощание. Первым зашел Марат и, пряча глаза, извинился, что вынужден меня покинуть в такое время. Обещал связаться при первой же возможности, и обязательно найти потом.
Что ж, всё понятно, война совсем не закончилась, и мужчина уходит туда, где он сможет лучше выполнить свой долг, так, как считает это нужным. Искренне уверила его, что не стоит о нас беспокоиться, ничего с нами за их спинами не случится, и что сама обязательно свяжусь при первой возможности, и наверняка разыщу после того, как всё закончится.
Потом пришла Рысь, немного поплакала и тоже пообещала обязательно связаться, как только, так сразу, и ушла, торопясь. Может, спешила вслед за Маратом?
Оставался Серж, и его я ждала, чуть напрягшись, уверенная, что придет и скажет то же самое, что и остальные, и практически - теми же словами. Но не угадала, точнее - не совсем.
В палатке было уже сумрачно, наступал вечер.
- Можно? - послышался совсем рядом голос Моретти.
- Заходи, - ответила дрогнувшим голосом.
Оператор вошел, склонив голову. Поразилась, какой же он высокий, или это только казалось, ведь я стояла в этот момент на коленях - хотела расстелить спальник, полежать немного. Непривычно было глядеть на него снизу вверх, да и вообще на кого бы то ни было. И встать не могла - ноги почему-то стали ватными.
- Серж?
- Вот, пришел попрощаться, - и смотрит прямо - глаза в глаза.
- Догадалась, - голос, словно чужой, внутри все сжалось от ожидания, что просто уйдет. Заговорила торопливо, стараясь опередить: - Понимаю - обязательно свяжешься и найдешь, потом, когда все закончится.
- Да, - удивленно кивнул он, и вдруг тоже опустился на колени.
Я даже чуть отшатнулась, не ожидала.
- А ты? - говорит серьезно, но я вижу, что на этот раз он не играет. - Будешь меня ждать?
Кивнула, закусив губу.
- Я вас всех буду ждать, или сама найду! Вы стали для меня настоящими друзьями.
Он досадливо качнул головой:
- Диана, ты считаешь меня своим другом?
Что он хочет этим сказать? Почему спрашивает, словно это непонятно? Волнение мешает сосредоточиться. Но нутром чувствую, что ответ ему очень важен.
И тут, как нарочно, вспомнилась строчка из последнего ответа незнакомца.
'Ты только другом не зови, я не дружу с тобой давно'.
Щекам стало нестерпимо жарко. Очень надеялась, что в полутьме этого не видно. А он все еще терпеливо ждал ответа, не сводя с меня глаз.
- Я не хочу с тобой дружить! - Выпалила, боясь передумать. И вдруг всхлипнула, а через секунду оказалась прижатой лицом к его груди.
- Я вернусь. Я обязательно вернусь! - очень весело произнес он, разве что не рассмеялся. - Ты только жди меня, девочка, ладно?
Не так я совсем это представляла!
- Дурачок ты, Серега!
- Ага, я такой.
На мгновение прижал к себе крепко-крепко и сразу отпустил, легко поднимаясь с колен. Кашлянул, хмыкнув: 'Ну, пока!', - и вышел, не дождавшись ответа, и чуть ли не насвистывая. Точнее, как раз насвистывал что-то, но я не разобрала что. Слишком стало обидно, что я ничего-ничего не поняла. Что это было-то?! И ведь даже раскаяния никакого, что бросает меня в такое время!
Вернется, я все ему выскажу. Негодяй!
И я осталась одна. Посредине набитого ребятнёй и утомленными женщинами лагеря. Одна в пустой палатке. Видимо, жизнь решила дать мне возможность показать, что я могу сама, без поддержки друзей.
А начну я, пожалуй, с малого. Взяв одну из оставленных мне 'трофейных' винтовок, вышла наружу, и
