— Смотря что вы имеете в виду. Если вообще подготовка певца, то это процесс длительный. Пять-шесть лет обучение в консерватории. А потом еще лет десять, пока окончательно не созреет, надо понаблюдать… Не быстро, в общем!

— Уникальный вокальный материал еще попадается в наших палестинах?

— Его полным-полно.

— А что у нас с бывшим советским музыкальным пространством?

— Именно его сохранением и стремится заниматься наш Международный союз музыкальных деятелей, мы в тесном контакте работаем и с Украиной, и с Белоруссией, и с Казахстаном, и с Киргизией, и с Эстонией, оживились контакты с Латвией. Много совместных мероприятий, прежде ориентированных на молодежь, конкурсы, фестивали. Стремимся и выдающимся мастерам давать возможность выступить в Москве, совсем недавно пел у нас выдающийся бас из Белоруссии Олег Мельников, прошел творческий вечер эстонского певца Мати Пальма. В постоянном контакте находимся с Марией Биешу. Время неумолимо, многих дорогих друзей и коллег уже нет, задача, чтобы новые поколения сохранили драгоценную связь.

— Звучат шаги, мои друзья уходят…

— Мы жили в одном доме с Иваном Семеновичем Козловским, который, когда выходил на улицу, последовательно кланялся всем мемориальным доскам. Я же, пробегая мимо, подначивал: «Иван Семенович, хватит причитать! Не слышат они!» «А, это опять ты, бандит!..» — беззлобно говорил Козловский. Он очень хорошо ко мне относился: я же не понимал тогда, что он с этими людьми прожил рядом свою жизнь. Теперь и у меня есть свой пантеон.

— Кстати, о «волшебной сцене». Как вам Большой театр после грандиозного ремонта — звучит? Пробовали?

— Не пробовал, но слышал, и мне этого достаточно. Голос не летит в зал. Слышно, что кто-то поет там, на сцене, а раньше рот открыл — и звук пошел в зал… Потом они подняли оркестровую яму, и дирижер теперь торчит по пояс, что очень смешно и некрасиво. Но главное все-таки акустика. Она нарушена. А вот наш бывший министр культуры ректор Московской консерватории Александр Сергеевич Соколов с умом отреставрировал Большой зал консерватории. Акустика прекрасная. Даже, кажется, стала еще лучше. Можно сказать, воздвиг себе прижизненный памятник.

— Как вы, оперный певец, относитесь к талантливым самоучкам, то есть к бардам?

— Считаю, что по-настоящему у нас было три стоящих барда — Александр Галич, Булат Окуджава и Владимир Высоцкий. Мне ближе всех Высоцкий, масштабом поэзии и мощью актерской. И только у Высоцкого была боль за Россию, за ее вечную неустроенность. Однажды я зашел в ВТО пообедать, сидит Высоцкий, уже немного выпивший и страшно злой. Говорит: «Владька, иди сюда. Ты «Маршала смерти» читал?» — «А что это?» — «Это Галич про Жукова написал. Но я ему отвечу!»

— И ответил?

— Конечно. Потом появилась его знаменитая песня «Мы вращаем землю»: «От границы мы Землю вертели назад — /Было дело, сначала./Но обратно ее закрутил наш комбат,/Оттолкнувшись ногой от Урала».

Такое и со сцены Большого спеть не стыдно…