воедино «крайне материалистическое представление о воскресшем теле» и «радикальное изменение», которое подчеркивали со столь же большой силой[1632]. Именно к Иринею мы и обратимся, чтобы полнее понять представления «ревизионистов», которые были в ходу примерно с середины описываемого века, а также увидеть развитие экзегетики и аргументов мужей апостольских, которые обрели новую форму для решения этих проблем.
(ii) Ириней
Ириней (130–200) стал епископом Лиона вскоре после гонения 177 года, когда был замучен его предшественник (сам Ириней был в это время в Риме). Поэтому, когда он писал о ересях, которые наблюдал внутри и вокруг Церкви, — а многие из них касались смерти и христианской надежды, — это были не просто отвлеченные идеи; и не были они, как порой предполагают, идеями на службе у удобно и буржуазно существующей Церкви. Для Иринея богословие и экзегеза были частью задачи помочь Церкви в ее опасном и трудном свидетельстве перед лицом как языческой империи, так и языческой культуры. Те взгляды, на которые он нападал, были, по его мнению, бегством, уходом от подлинного вызова, содержащегося в христианской Доброй вести на любом уровне[1633].
Как и другие писатели, которых мы рассматривали, Ириней основывает свое богословие на твердом убеждении, что Бог — Творец; это тема вступительных глав книги II трактата «Против ересей», которая следует за изображением многообразных ересей в книге I. Это заставляет его первый раз упомянуть воскресение в споре с валентинианами, которые изобрели сложную схему того, что произойдет в конце, с последним отделением «духовного» от «физического»[1634]. Подобно Тертуллиану, Ириней утверждает, что душа и тело принадлежат друг другу и что когда Бог воскресит умершие тела, Он сделает их нетленными и бессмертными[1635]. Он отвергает как абсурд теорию переселения душ; опять же Бог как Творец вполне в силах предоставить собственную душу каждому отдельному телу, что Он сделает, и для праведных, чтобы те получили награду, так и для неправедных, для их наказания[1636]. Используя ответ Иисуса саддукеям, он настаивает на том, что это будет иной вид жизни по сравнению с настоящей:
Те и другие перестанут уже рождать и рождаться, жениться и выходить замуж, так чтобы род человеческий согласно с предопределением Божьим был закончен и сохранил гармонию Отца[1637].
Промежуточное состояние — это продолжающееся существование души, и такие души известны; здесь Ириней цитирует притчу о богаче и Лазаре (Лк 16)[1638]. Однако душа не наделена жизнью автоматически и не может предсуществовать; ее бытие хранит Бог[1639].
В книгах III и IV аргументы Иринея против валентиниан и маркионитов излагаются пространно, особенно по вопросам о том, кто в точности есть истинный Бог и как Церковь может быть уверена, что она верна своему начальному призванию. Именно здесь можно найти его знаменитое учение о преемственности поколений в жизни Церкви и о провиденциальной структуре Писания. Но именно в книге V он возвращается, на сей раз подробнее, к теме воскресения. Здесь его уже не раз упомянутый аргумент в пользу благости плоти человека, данной Богом, разворачивается в полную силу. Да, плоть человеческая слаба, но именно Божья сила воздвигнет ее из мертвого состояния; если плоть может быть совершенно живой в настоящем, отчего бы ей не быть таковой и в будущем?[1640] Есть лишь один Бог, и долголетие древних — пример его власти давать жизнь вопреки всем обычным ограничениям[1641]. Человек состоит из слияния и единства души, духа и тела; все это вместе несет в себе божественный образ. Когда Павел называет людей «духовными», он имеет в виду не то, что их плоть совлечена и сброшена, но то, что они приобщились Духу [1642]. Именно такой совершенный человек становится храмом Духа, — Ириней тут предлагает краткое толкование 1 Кор 6[1643]. Свидетельством того, что сам Иисус восстал в том же теле, что и прежде, являются раны от гвоздей; стало быть, и мы будем воздвигнуты так же; и Павел в 1 Кор 6 и 15 и Рим 8 утверждает, что не вне тела, но в теле[1644] . Затем Ириней подробнее останавливается на 1 Кор 15:35–49, подчеркивая, что выражение «духовное тело» относится не к душе, не к духу по отдельности, но к телу, которое наделено бесконечной жизнью силою Духа[1645]. Это ведет к отступлению, где он описывает действие Духа в нынешней жизни[1646].
Далее Ириней рассматривает неправильное, но ставшее классическим, прочтение (о чем мы уже говорили) 1 Кор 15:50, «плоть и кровь не могут наследовать Царства Божья»: еретики, говорит он, ссылаются на это, чтобы показать, что физическое творение («Божье изделие», как называет его Ириней) не спасается. Это, продолжает он, неверное понимание: «плоть и кровь» относится к людям, которые не имеют источника жизни, то есть божественного Духа, обитающего в них. Они все равно что мертвые[1647]. Дух, однако, даст жизнь плоти, и действительно, как кротким обещано, что они наследуют землю, так и плоть, которая от земли, может участвовать в наследии Духа и тех, в ком Дух действует[1648]. Подобно тому как, по словам Павла в Рим 11, дикая маслина разделяет жизнь окультуренной, так и плоть сподобится разделить жизнь Духа[1649]. Это значит, что люди Божьи не должны проживать нынешнюю жизнь «по плоти»; они должны быть ведомы Духом[1650]. Конечно, плоть подвластна смерти, но она равным образом подвластна и воскрешению к жизни[1651]. Воскрешение дочери Иаира, сына наинской вдовы и Лазаря — прямое доказательство того, что Господь провидел воскрешение из мертвых в их теле[1652]. Еретики, следовательно, просто «берут два выражения Павла, не вникнув в то, что имел в виду апостол, или не исследовав силу слов, но сами при этом крепко держась просто фраз самих по себе»[1653]. Остальная часть 1 Кор 15 и окончание Флп 3 четко раскрывают смысл, как и обетование во 2 Кор 5:4 о том, что смертное будет поглощено жизнью[1654]. Следовательно, еретики заставляют Павла противоречить самому себе единственной фразой, тогда как повсюду в других местах апостол ясно говорит о другом[1655]. Более того, тут ставятся под вопрос плоть и кровь, которые сам Иисус разделил с родом человеческим[1656].
Затем от развернутого доказательства Ириней переходит к доводам из Писания: Исайя и Иезекииль оба заявляют, что тот же Бог, который сотворил нас, также и воскресит нас [1657]. Это ведет к разговору о том, как был сотворен человек и как его исцеляют, что показывает заботу Творца о целостном человеке[1658]. А это, в свою очередь, уводит Иринея от частного вопроса назад, к более пространному разговору о Боге Творце и, в этом контексте, об уместности Воплощения[1659]. Он настаивает на том, что еретики, которых он критикует, появились гораздо позже, чем епископы и учителя второго поколения, которым апостолы доверили своих последователей[1660].
Приближаясь к завершению своего труда, Ириней кратко описывает свое представление о будущем, о последнем суда, явлении Антихриста и победе истинного Бога[1661]. В этом контексте он последний раз говорит о воскресении. Вопреки еретикам, он утверждает, что Иисус не просто «умер и ушел на небеса»: Он провел три дня во гробе среди мертвых, дабы исполнились Писания[1662]. Нельзя смешивать воскресение и вознесение. Такому образу двухступенчатого посмертного существования должны потом последовать весь народ Владыки: сначала период «в невидимых местах, предназначенных Богом», потом окончательное воскресение тела[1663]. Многие обетования нового наследия, Царства, где Иисус будет есть
