— Да, да, ты был великолепен, — сказала Гермиона с радостным видом.

— В любом случае я был лучше МакЛагена, — сказал Рон очень довольным голосом. — Вы видели, как он неуклюже полетел в неверном направлении на пятом мяче? Как будто его кто-то оглушил…

К удивлению Гарри, Гермиона густо покраснела от этих слов. Рон ничего не заметил; он был слишком занят описыванием каждого из его бросков с мельчайшими подробностями.

Великолепный серый гиппогриф, Клювокрыл, был привязан напротив хижины Хагрида. Он щелкнул при их приближении своим бритвенно-острым клювом и повернул к ним свою большую голову.

— О господи, — нервно сказала Гермиона. — Он все еще немного устрашающий, не так ли?

— О, перестань, ты же на нем летала! — сказал Рон. Гарри вышел вперед и низко поклонился гиппогрифу, не отрывая от него взгляда и не моргая. Через несколько секунд Клювокрыл тоже поклонился.

— Как ты? — спросил его Гарри тихо, подойдя к нему поближе, чтобы погладить его оперенную голову. — Скучаешь по нему? Но ведь тебе хорошо здесь с Хагридом, верно?

— Ой! — сказал громкий голос.

Хагрид вышел из-за угла своей хижины, одетый в цветистый фартук, неся мешок картошки. Его ненормально громадная собака, Клык, был с ним; Клык громко залаял и побежал к ним.

— Отойдить от него! Он откусит вам пальцы, о, эт вы.

Клык подпрыгнул к Рону и Гермионе, пытаясь облизать их уши. Хагрид стоял и смотрел на них где-то с секунду, а затем развернулся и шагнул в свою хижину, захлопнув за собой дверь.

— О боже! — сказала Гермиона, выглядевшая так, будто ее ударили.

— Не беспокойся, — уверенно сказал Гарри. Он подошел к двери и громко постучал. — Хагрид! Открой, мы хотим с тобой поговорить!

Ответа не было.

— Если ты не откроешь дверь, мы ее взломаем! — сказал Гарри, вытаскивая палочку.

— Гарри! — шокированно воскликнула Гермиона. — Ты не можешь…

— Нет, я могу! — сказал Гарри. — Отойдите…

Но до того, как он успел еще что-то сказать, дверь снова открылась, на что и рассчитывал Гарри, и за ней стоял Хагрид, сердито смотревший на него и выглядящий устрашающе, несмотря на цветистый фартук.

— Я учитель! — проревел он. — Учитель, Поттер! Как ты смеешь угрожать сломать мою дверь!

— Извините, сэр, — сказал Гарри, подчеркивая последнее слово, как только спрятал свою волшебную палочку в мантии.

Хагрид выглядел оглушенным.

— С каких пор ты зовешь меня — сэр”?

— С каких пор ты зовешь меня — Поттер”?

— О, очень умно, — пожаловался Хагрид. — Чень забавна. Ты меня перехитрил, верна? Ну ладна, заходите уж, неблагодарные малыши…

Мрачно ворча, он отступил, позволяя им войти. Гермиона со слегка испуганным видом быстро вошла за Гарри.

— Ну? — сердито спросил Хагрид, как только Гарри, Рон и Гермиона уселись вокруг большого деревянного стола; Клык емедленно положил голову Гарри на колено, залив его мантию слюной. — Что это? Чувство жалости ко мне? Считаете, я одинок?

— Нет, — сразу же ответил Гарри. — Мы хотели тебя увидеть.

— Мы по тебе скучаем! — робко сказала Гермиона.

— Скучаете по мне? Правда? — фыркнул Хагрид. — Да. Канечна.

Он, топнув развернулся, чтобы заварить чай в огромном медном чайнике, что-то бормоча. Наконец он со стуком поставил напротив них три чашки размером с ведро с красновато-коричневым чаем и тарелку каменного печенья. Гарри был настолько голоден, что готов был есть даже стряпню Хагрида, так что он сразу взял одно.

— Хагрид, — неуверенно начала Гермиона, когда он сел за стол и начал ожесточенно чистить картошку так, будто каждый клубень был его заклятым врагом, — мы действительно хотели посещать Уход за Магическими Существами, ты же знаешь, — Хагрид громко фыркнул. Гарри вдруг подумал, что в картошке было несколько привидений и порадовался про себя, что они не остаются на обед.

— Мы хотели! — сказала Гермиона. — Но никто из нас не смог вставить его в свое расписание!

Да. Канечна. — повторил Хагрид.

Раздался хлюпающий звук, и все оглянулись; Гермиона завизжала, а Рон выскочил из-за стола и торопливо обошел его, отойдя от огромного бочонка, стоящего в углу, который они только что заметили. Он был наполнен чем-то, выглядящим как длиннолапые личинки, слизистые, белые, шевелящиеся.

— Что это, Хагрид? — спросил Гарри, стараясь выглядеть заинтересованным, а не чувствующим отвращение, возвращая на место каменное печенье.

— Проста гигантские личинки, — сказал Хагрид.

— И они вырастут в…? — сказал Рон, предчувствуя беду.

— Они ни во что не вырастут, — ответил Хагрид. — Я купил их, чтобы кармить Арагога.

И он вдруг разрыдался.

— Хагрид! — воскликнула Гермиона, выскочила из-за стола, пошла вокруг него длинным путем, опасаясь бочки с личинками, и положила руку ему на плечо. — Что случилось?

— Это… он… — глотая слезы, проговорил Хагрид, из его похожих на черных жуков глах ручьем текли слезы, он вытер лицо фартуко. — Это… Арагог… я думаю, он умирает… он болел все лето, и ему не становится лучше… Я не знаю, что буду делать, если он… если он… мы были вместе так долга…

Гермиона похлопала Хагрида по плечу, совсем не зная, что сказать. Гарри знал, что она чувствовала. Он знал, что Хагрид воспринимал злобного детеныша дракона, как плюшевого мишку, видел, как он напевал колыбельные гигантским скорпионам с присосками и жалом, пытался урезонить своего жестокого сводного брата-гиганта, но это был, наверное, самый необъяснимый монстр из всех: гигансткий разговаривающий паук, Арагог, который живет глубоко в Запретном Лесу и о ткоторого они с Роном едва сбежали четыре года назад.

— Есть что-нибудь… есть что-нибудь, что мы можем сделать? — спросила Гермиона, игнорируя неистовые гримасы Рона, качающего головой.

— Не думаю, Гермиона, — вздохнул Хагрид, пытаясь сдержать поток слез. — Видите ли, все его племя… семья Арагога… они сейчас резвятся, пользуясь его болезнью… немного своенравные…

— Да, я думаю, мы видели эту их черту, — вполголоса сказал Рон.

— Я считаю, что сейчас небезопасно ходить рядом с колонией кому-нибудь кроме меня, — закончил Хагрид, громко сморкаясь в фартук, и поднял глаза. — Но спасиба за предложенье, ермиона… Это много значит…

После этого атмосфера значительно смягчилась, несмотря на то, что ни Гарри, ни Рон не скрывали своего нежелания идти кормить гигантскими личинками смертоносного громадного паука, Хагрид, кажется, считал это само собой разумеющимся, что они с радостью бы это сделали, так что он стал самим собой.

— Э, я всегда знал, что вам сложно будет найти место для моих уроков в своих расписаниях, — хрипло сказал он, наливая им еще чая. — Даже если бы вы попросили Хроновороты…

— Мы не могли их просить, — сказала Гермиона. — Мы разбили весь запас Министерских Хроноворотов этим летом. Это было написано в Ежедневном Пророке.

— А, и правда, — сказал Хагрид. — Тогда точно не было возможности… Извините, вы знаете, я беспокоился об Арагоге… и я подумал, что если бы профессор Грабли-Планк учила вас…

Тут все трое начали уверять, кривя душой, что профессор Грабли-Планк, которая замещала Хагрида несколько раз, — ужасный учитель, так что к сумеркам, когда Хагрид попрощался с ними, он выглядел вполне бодро.

— Я умираю от голода, — сказал Гарри сразу же после того, как за ними закрылась дверь, и они поспешили через темный пустынный двор замка; он положил каменное печенье после того, как его задние зубы зловеще захрустели. — И у меня еще наказание со Снейопм вечером, у меня не очень много времени на ужин…