Тонкс сбоку из-под плаща. В прошлом году она была любознательна (даже надоедлива порой), она была смешлива, она шутила. Сейчас она казалась старше, намного серьезней и целеустремленней. Было ли это следствием того, что произошло в министерстве? Он неловко размышлял о том, что Гермиона предложила бы ему сказать что-нибудь утешительное о Сириусе, что это совершенно не ее ошибка, но он должен превозмочь себя, дабы сделать это. Он был далек от того, чтобы обвинять ее в смерти Сириуса; это была не более ее ошибка, чем чья-нибудь еще (и намного меньшая, чем его собственная). Но он не любил говорить о Сириусе, если не мог этого избежать. И так они шли через холод ночи в тишине, и длинная мантия Тонкс шелестела, волочась по земле…

Всегда проделывая этот путь в карете, Гарри никогда раньше не думал о том, как Хогвартс далеко от станции Хогсмида. С огромным облегчением он в конце концов увидел высокие колонны с обеих сторон ворот, каждая из которых была увенчана крылатым кабаном. Ему было холодно, он был голоден и очень хотел оставить эту, не похожую на себя, мрачную Тонкс, позади. Но когда Гарри положил руку, дабы открыть ворота, он увидел, что они заперты.

— Алохомора! — сказал он уверенно, указывая волшебной палочкой на замочную скважину, но ничего не произошло.

— Это заклинание не воздействует на них, — сказала Тонкс. — Сам Дамблдор заколдовал их.

Гарри огляделся.

— Я могу перелезть через стену, — предложил он.

— Нет, не сможешь, — категорично заявила Тонкс. — На них наложены Противопроникающие черные чары. Безопасность была улучшена в сто раз за это лето.

— Тогда хорошо, — сказал Гарри, начиная раздражаться из-за недостатка любезности с ее стороны. — Я предполагаю, что мне придется спать прямо здесь и ждать утра.

— Кто-то спускается вниз за тобой, — сказала Тонкс. — Смотри.

Волшебный фонарь покачивался от шагов человека, идущего со стороны замка. Гарри был так доволен его увидеть, он чувствовал, что сможет даже вынести хриплые осуждения Филча с его медлительностью и разглагольствованиями насчет того, что прилежание учеников можно улучшить путем применения тисков для больших пальцев. Так продолжалось до тех пор, пока желтый свет не приблизился к ним на расстояние 10 футов. Гарри снял плащ-невидимку, дабы быть видимым, и тут же с ощущением неприязни узнал во владельце изогнутого крючковатого носа и черных жирных волос, Северуса Снейпа.

— Так, так, так, — презрительно усмехнулся Снейп, доставая волшебную палочку и дотрагиваясь ей до замочной скважины, так что цепи раздвинулись, и ворота со скрипом открылись. — Как мило с вашей стороны, что вы вернулись, Поттер, хотя вы, верно, решили, что ношение школьных мантий умаляют вашу привлекательность.

— Я не мог переодеться, у меня нет моей…, - начал, было, Гарри, но Снейп перебил его.

— Нет нужды ждать, Нимфадора, Поттер находится… хм… в безопасности в моих руках.

— Я жду пока Хагрид получит сообщение, — хмуро сказала Тонкс.

— Хагрид опоздал на церемонию начала обучения, прямо как Поттер, поэтому я позабочусь о нем вместо Хагрида, — сказал Снейп, стоя спиной, чтобы Гарри мог пройти. — Я заинтересовался твоим новым Патронусом.

Он закрыл ворота перед ее лицом с громким лязгом и снова постучал по цепям своей палочкой, и они скользнули, гремя, на свое место.

— Я думаю, тебе следовало бы оставить старого, — сказал Снейп, злоба в его голосе была очевидна. — Новый выглядит хило.

Поскольку Снейп качнул фонарем, Гарри мимолетом увидел выражение шока и злости на лице Тонкс. Потом оно опять покрылось тьмой.

— Спокойной ночи, — сказал ей Гарри через плечо, поскольку он вместе со Снейпом уже направлялся к школе. — Спасибо за… все.

— До скорого, Гарри.

Снейп хранил молчание минуту, или около того. Гарри чувствовал, будто его тело излучало волны ненависти так сильно, что Снейп мог чувствовать, как они испепеляют его. Он возненавидел Снейпа с их первой встречи, но Снейп навсегда и бесповоротно поставил себя в положение, из-за которого ему нет прощения за то, как тот относился к Сириусу. Что бы ни говорил Дамблдор, у Гарри было время подумать об этом летом, и он пришел к выводу, что ехидные замечания Снейпа в адрес Сириуса о том, что тот отсиживается в безопасности, в то время, как члены Ордена Феникса сражались с Волдемортом, были, возможно, преобладающей причиной того, что Сириус примчался в Министерство в ту ночь, когда он умер. Гарри цеплялся за это мнение, так как оно позволяло обвинять Снейпа, который был удовлетворен смертью Сириуса, и еще потому, что он знал всех, кто не сожалел о смерти Сириуса, и одним из этих людей был тот, кто сейчас шагал рядом с ним в темноте.

— Полсотни баллов с Гриффиндора за опоздание, — сказал Снейп. — И, позволь заметить, еще 20 за твое маггловское одеяние. Ты знаешь, я не помню ни одного факультета, который проявил бы себя так плохо на самых началах семестра. Мы даже еще не начали есть пудинг. Ты, должно быть, поставил рекорд, Поттер.

Неистовство и ненависть бурлили внутри Гарри, было похоже, что он сейчас дойдет до белого каления, но пусть он лучше будет отправлен обратно в Лондон, чем скажет Снейпу почему он опоздал.

— Я полагаю, Поттер, что ты хочешь войти? — продолжил Снейп. — И без летающей машины вы решили, что решение вломиться в Большой Зал прямо в середине церемонии произведет драматический эффект?

Гарри с виду был спокоен, в то время как его грудь, казалось, вот-вот была готова взорваться. Он знал, что Снейп пришел, чтобы наказать его, и как всегда, в те минуты, когда он мог нервировать и мучать Гарри со знанием того, что никто иной не услышит этого.

Они, наконец, достигли ступеней замка, и величественные передние дубовые двери распахнулись, пропуская их в обширный зал, увешанный флагами. Взрыв смеха, болтовни, звона тарелок и стаканов приветствую их перед открытыми дверьми, ведущими в Большой Зал. Гарри захотел надеть плащ- невидимку, и таким образом достичь своего места за гриффиндорским столом (который, к сожалению, был самым далеким от входа) будучи незамеченным. Снейп будто читал его мысли. Он сказал:

— Без плаща. Ты можешь идти так, чтобы все видели тебя, ты этого хочешь сам, я в этом уверен.

Гарри сдвинулся с места и зашагал через открытые двери. Это был хоть какой-то способ, чтобы уйти от Снейпа подальше. Большой Зал, с его четырьмя длинными столами факультетов, столом учителей и рабочего персонала в самом верху помещения, был украшен, как обычно, летающими свечами, которые заставляли тарелки снизу пылать и блестеть. Все это было, словно слабая дымка для Гарри, который шел так быстро, что уже проходил мимо стола Хаффлпаффа, когда некоторые ученики начали пялиться на него. И к тому времени, когда они встали, дабы хорошенько его оглядеть, он подошел к Рону и Гермионе и сел на скамейку между ними.

— Где ты был, чтоб мне провалиться, что ты сделал со своим лицом? — сказал Рон, таращась на него со всеми остальными учениками по соседству.

— А что со мной не так? — сказал Гарри, хватая ложку и косясь на него с искаженным лицом.

— Ты весь в крови! — сказала Гермиона. — Подожди…

— Она взмахнула своей волшебной палочкой, сказав Тергео, и очистила его от запекшейся крови.

— Спасибо, — сказал Гарри, чувствуя, что теперь у него чистое лицо. — Как выглядит мой нос?

— Нормально выглядит, — сказала Гермиона резко. — Что с ним должно быть? Гарри, что произошло? Мы были так испуганы!

— Я скажу вам попозже, — быстро ответил Гарри. Он ощущал, что Джинни, Невилл, Дин и Симус слушают их разговор; даже Почти Безголовый Ник, привидение Гриффиндора, летал вдоль лавки, чтобы подслушать их разговор.

— Но… — сказала Гермиона.

— Не сейчас, Гермиона! — сказал Гарри многозначительным голосом. Он надеялся, что все решат, что он был втянут в нечто героическое, предпочтительно приукрашенное чем-либо вроде парочки Пожирателей