— Какая именно?
— Мне нужно перейти границу. Еще до восхода солнца…
Петти-офицер присвистнул
— Неплохо. Ладно, собирай свое барахло и поехали отсюда. Расскажешь по дороге…
Они были уже в приграничной зоне. Медленно катились по замызганной улице, все стены домов в которой были разрисованы яркими рисунками. Доминирующие темы: оружие, легкие самолеты в которых перевозят наркотики, мертвые полицейские. С той стороны границы творилось сущее безумие — и граница не было помехой в распространении его на эту сторону.
— Так что же… получается… — петти-офицер Крауч не мог прийти в себя от рассказанного — все то, что сказали про Бен Ладена — вранье?
Аллен покачал головой
— Не знаю, брат. Не знаю. Я был там, мы высадились так, как и говорили потом в новостях. Мы взяли штурмом дом, там не сказали всю правду про то, как мы это сделали, но мы это сделали. Эмира убил не я — но я видел своими глазами его труп, его снесли вниз и погрузили на вертолет. Вранье то, что пакистанцы пропустили нас: нам пришлось улепетывать в Индию, они буквально висели у нас на хвосте, им не хватило двух — трех минут, чтобы сбить наши вертолеты и угробить нас. Потом нас переправили на базу в Гуам, потом — на Эндрюс. Я ни хрена не знаю, что произошло потом, но я точно знаю две вещи. Первая — меньше двадцати четырех часов назад все те, кто участвовал в операции, оказались на борту вертолета, он разбился и все, до последнего человека, кто был на борту, погибли. Ты не хуже меня знаешь: Чинук — крепкая птичка и так, чтобы погибли все — такое почти невозможно. Но это произошло. Второе, что я знаю точно — на меня объявлена охота. Один из командиров вызвал меня на встречу, я явился и там меня должны были арестовать, запихнуть в самолет и отвезти в Румынию в одно из тех милых местечек, где людей могут держать до скончания века без предъявления обвинения, без прокурора, адвоката и прочей хрени. И там был две снайперские команды, так что точный приказ — арестовать меня или убить меня — я не знаю. Вот и все, что я могу тебе сказать. И кстати — помогая мне ты рискуешь сильно влипнуть сам, так что если ты скажешь, что не подписываешься — я не обижусь…
Вместо ответа — Крауч сказал:
— Открой бардачок.
Аллен открыл.
— Одна твоя. Надевай.
В бардачке были две черные шапочки, которые при необходимости раскатывались в маски.
— Зачем это?
— Не задавай лишних вопросов. Делай, что я говорю. И да… говоришь по-испански?
— Si, senor.
— Тогда отныне — ни слова на английском.
— Этот. По моей команде берем его.
Новенький белый Шевроле Камаро, тот самый, последней модели, похожий на машину конца шестидесятых — остановился у тротуара под знаком «остановка запрещена». Из него выбрался парень лет тридцати с короткой бородкой «готи» и в обтягивающих, почти женских джинсах.
— Это что за педик? — подозрительно спросил Аллен.
— Отстал от жизни. Теперь так модно. Добро пожаловать в испанскую Америку, мой друг.
— В мое время, если ты носил такое количество золота и такие бабские брюки, про тебя думали, что ты педик.
— Этому парню некуда девать деньги. Он переправщик, держит точку, смотрит, чтобы все было нормально. Готовность!
— Есть…
— … пошли!
Выскочив из машины, они понеслись вперед. Черные маски, карабины, ствол под углом сорок пять градусов к земле, скорый, волчий бег. Парень оглянулся, когда они уже забежали в переулок и что-то потащил из кармана, но Аллен, опередивший Крауча — сбил мексиканца с ног, пробил ногой в бок, наступил на руку, чтобы не дать воспользоваться оружием.
— Смотри на шесть!
Аллен привстал на колено, держа переулок под прицелом автоматического карабина, когда Крауч перевернул атакованного на живот и надел на него наручники.
— Эй, парни… — прохрипел мексиканец — вы знаете, на кого наехали. Вас за это сожгут!
— Заткни пасть!
Искать ключи смысла не было, они и так были видны в кармане, настолько обтягивающими были джинсы.
— Ключи!
Аллен открыл замок на двери. Пистолет пинком отбросил в сторону — его можно было продать, но это криминальное оружие. Черт знает, что на нем может висеть.
— Есть! Чисто!
Они затащили мексиканца внутрь. Закрыли дверь — изнутри имелся засов. Крауч нащупал переключатель и включил свет.
— Привет, Крузито. Всё наркотой банчишь?
Парень, брошенный на пол — переводил взгляд с одного человека в черной маске на другого, глаза его метались как загнанный в клетку зверь.
— Парни, вы что копы? Какого хрена, у меня здесь ничего нет, можете обыскать. Вы кто вообще такие?
— Да так… трудяги-бродяги… Когда ждешь партию? Когда пойдут мулы?
— Вы о чем? О чем вы говорите, мать вашу, я ничего не знаю! Я завязал, торгую здесь гидроизоляционными материалами! И все! Какого хрена вам надо, мне нужен адвокат.
— Будет тебе адвокат, Крузито. Я слышал, у Зетас есть собственные тюрьмы, собственные суды, даже собственные электрические стулья есть. Наверное, если у них есть все это — найдется у них и адвокат, как считаешь?
Крауч прошелся по помещению склада и вернулся с ломиком средней длины, который с одной стороны был заточен на конус как гвоздодер.
— Это ты тоже продаешь? Или просто завалялось? А спорим, если я сейчас начну ковырять пол, то что-то найду. И вызову полицию. Как думаешь, что с тобой сделают Зетас за то, что ты спалил тоннель, в который вложили столько бабла? Ты спускаешь все свои деньги на баб… машинку себе неслабую прикупил. Сбережений, чтобы компенсировать стоимость запаленного тобой тоннеля нет, верно?
— Парни, что вам нужно? — взмолился наркоторговец — заберите машину, если хотите.
— Тебе нужна машина после наркоторговца?
Аллен отрицательно покачал головой. Он старался говорить как можно меньше, чтобы ублюдок не запомнил его голос.
— Вот видишь. Моему другу она не нужна. И мне она тем более не нужна. Но моему другу надо пройти на ту сторону. А переться до пограничного поста — лень, въезжаешь?
Крузито побелел.
— Вас всех убьют! El Guiso!
— Вот это вряд ли. Моего друга не так то просто убить, он и сам много кого убил. Если будешь помалкивать, никто ничего не узнает. Что с той стороны?
— Не знаю!
Крауч пнул переправщика под ребра
— Я теряю терпение…
— Правда, не знаю!
Крауч пнул сильнее, похоже, что сломал ребро или повредил его…
— У… madre de dios… как больно…
