склоном в режиме висения и почти на пределе для двигателей — им ни разу не улыбалось…
Они пролежали без движения минут двадцать, смотря и слушая за окружающей местностью — муджики стали умнее и теперь они ждут, пока вертолет улетит, чтобы не попасть под огонь бортовых пулеметов. Но все было тихо, так тихо — как бывает только в горах ночью, где почти никто не живет. Даже змеи не попадаются на такой высоте.
Потом они молча встали, без единого слова построились в походную колонну. И выступили на восток, забирая все ниже и ниже. Тот, кто придумал высаживать группы не ниже цели, как они делали раньше — а выше, на пределе возможностей вертолетов — был чертовски умным человеком…
Утром, в тот самый момент, когда солнце еще не встало над горами, но оно уже было где-то рядом, и темнота окружавшая их стала сереть — они услышали голоса. Трудно было усомниться с тем, что они на правильном пути. Эти кхакающие звуки могли принадлежать лишь говору пуштунов, их смертельных врагов.
Лейтенант подал знак — всем вниз. Сам — залег у корня какого-то дерева, держа наготове автомат с глушителем.
Говорили на пушту и совсем рядом. Лейтенант кое-что знал из пушту и разобрал слово «дизаль» — так со времен русских здесь называли любую горючку. Один из голосов был раздраженным, другой — оправдывающимся. Не понимая многих слов, лейтенант пришел к выводу, что речь и в самом деле идет о горючке. Один, вероятно тот, кто отвечал за ее сохранность — оправдывался и говорил, что все на месте, другой — уличал его во лжи. Обычная ситуация — но тут на кону намного большее, чем просто выговор или увольнение — за кражу здесь наказывают отрубанием руки. Хост — был одним из самых диких мест в Афганистане, он находился на границе, разделявшей земли пуштунов и не пуштунов — но власть здесь была чисто талибская. Не так давно — семилетнего ребенка открыто казнили на площади при стечении народа, причем полиция смотрела в другую сторону.
Светало. Становились видны и спорщики — один постарше, другой помоложе. Лейтенант посмотрел дальше — и с ужасом увидел третьего. Это был пулеметчик — ПКМ, русский пулемет Калашникова, чертова машинка доставляющая им кучу неприятностей — ее нельзя было спутать ни с каким другим оружием. Он стоял, прислоненный к валуну, а рядом — стоял и с наслаждением пыхал самодельной «козьей ногой» и явно не с табаком — здоровенный, под два метра моджахед. Первый косяк с утреца, твою мать.
Лейтенант понял, что еще немного — и они были бы мертвы. Они шли прямо на этого бородача с пулеметом, и если бы его и убили — то те, кто спорит сейчас из-за пущенной налево солярки, услышали бы это и успели бы хоть раз — но выстрелить. А здесь — это смерть, хорошо, если удастся занять господствующую высоту и вызвать эвакуационный вертолет…
Оставалось только ждать.
Примерно к двенадцати ноль-ноль лейтенант с ужасом понял, куда они попали. Это были не просто моджахеды, вышедшие покурить и перетереть свои проблемы. Это был сильно укрепленный, не значащийся ни на каких картах район — и они попали в его периметр, каким то чудом не нарвавшись на мины. А может — тут и не было мин, местные просто не ждали, что сюда пожалуют американцы. Он видел, как с восходом солнца — эти ублюдки скрылись в замаскированном большим валуном лазе, который нельзя было разглядеть на спутниковом снимке. Сейчас — на склоне не было ничего и никого, потому что те, кто все это строил, были не дураками, они ждали ночи, чтобы вылезти из нор как кроты. Но он знал, что нор этих много и у каких-то есть наблюдатели и одного неверного шага хватит, чтобы огрести неприятностей. Причем капитальных.
Оставалось только лежать и ждать…
Стемнело поздно, у лейтенанта были радужные круги перед глазами от обезвоживания, он не смел даже протянуть руку, чтобы захватить губами трубку, идущую от кэмелбека, мешка с водой на спине и попить. Или погидратировать, как говорят морские пехотинцы… да это и неважно. Важно то, что как только резко стемнело — он смог, наконец, глотнуть до одури вкусной воды. И снова стать самим собой, выйти из полулетаргического сна, в котором он лежал большую часть дня под палящим солнцем…
Немного придя в себя, он как змея пополз вперед, ощупывая землю перед собой. Эта земля была враждебна — и можно было напороться на что угодно…
В каком-нибудь идиотском фильме показывают, как четверо спецназовцев героически идут на штурм обнаруженной цитадели и захватывают там главного врага, раненым, но живым. В реальности — спецназовцы сначала уносят из такого места свои задницы, а потом думают, что делать дальше.
Они проползли примерно километр, прежде чем решили, что все нормально и можно переговорить решить, что делать дальше. Ни один из них таки не осмелился встать — опытный человек видит темный силуэт врага даже ночью…
— Фффууу…
— Черт, сэр, на картах этого не было — сказал Орфи.
— На картах много чего нет — огрызнулся лейтенант — на то мы и существуем. Боже, чем здесь занимается разведка, интересно было бы узнать… Вызываю Башню три, вызываю Башню три, здесь Акула.
Одним из преимуществ американского спецназа перед любым другим была связь. Рации были совершенно изумительными — каждый боец мог со своей личной рации связаться хоть с Пентагоном, если знал процедуру.
— Акула, это Башня-три. Идентификация, пожалуйста.
— Птицы в небе.
— Акула, это Башня три, что имеете сообщить? Вы не вышли на связь, пропустили два сеанса. Мы уже думали послать спасательную команду.
— Башня три, не рекомендую, повторяю — не рекомендую. Тремя милями севернее точки высадки мы напоролись на укрепленный район, очень серьезный укрепленный район. Здесь кишмя кишат муджики, повторяю — очень много муджиков, прием.
— Акула, минутку… на карте в этом районе ничего нет. Прошу повторить координаты.
— Башня три, на моей карте этого тоже нет, но черт меня побери, если я не лежал целый день на солнце посреди укрепленного района и боялся испортить воздух, потому что вокруг была укрепленная позиция духов. Мы и сейчас наблюдаем их активность.
— Акула, сообщение принято. Запрос — ваши предложения по ситуации, прием?
— Башня, мы видим два варианта. Первый — поднять пару больших парней, груженных противопещерными бомбами и основательно здесь все проутюжить. Второй вариант — высадить здесь группу морской пехоты и попытаться захватить объект. Лучше всего делать это ночью, внезапным ударом. Мы будем болтаться где-то здесь в течение суток и проведем доразведку. А как только появятся вертолеты — обеспечим точное целеуказание лазерами.
— Акула сообщение принято.
— Башня, вопрос — что нам делать? У нас есть задание.
— Акула, пока отбой всем заданиям. Оставайтесь в этом районе, ваша задача — замаскироваться по возможности провести доразведку цели. Не нарывайтесь, этот район очень опасен для вертолетов и с эвакуацией могут быть проблемы.
— Башня, так точно. Конец связи…
— Ну, что? — спросил Стимпсон.
— Задание отменяется. Нам приказано болтаться поблизости и ждать, пока там наверху — что-то решат.
— Черт, я все больше чувствую себя Дэнни Диецом[18] — сказал Стимпсон.
— А я Латреллом.
— А ну, заткнулись все! Умничать будете в другом месте! Стимпсон, проверь, что там у нас с целеуказанием…
