новой Субботе, готовится к ней заранее. И Шабат, и «дополнительная душа» - это почетные гости, к приему которых убирают жилище, парят-варят, готовят вкусные блюда, наряжаются в особую одежду, настраиваются на торжественный лад. Если вы не подготовились к встрече гостей, если в доме развал, а сами вы в затрапезе, разве вы откроете дверь, заслышав стук? Нет, вы затаитесь, будто вас нет дома, а гость постоит немного и уйдет.

З. К. Тут сам собой напрашивается вопрос: почему Субботу принято очеловечивать и представлять в виде женского образа Царицы, Невесты? Где зародилась эта традиция - в Цфате?

А. Ш. Ну что вы, эта традиция такая же древняя, как сама Устная Тора. Человеку вообще свойственно антропоморфное видение мира, ведь «каждый мерит на свой аршин». Трудно человеку без картинки, без зрительного образа. А так у метафизического и мистического понятия «Шабат» появляется понятная, хоть и возвышенная аналогия - прекрасная царственная Госпожа.

З. К. Кроется ли что-нибудь значительное в том, что речь идет именно о Госпоже? Может быть, тут следует искать вечную тоску мужчины по совершенной женщине? Ведь и Эшет хаиль, фрагмент о «жене добродетельной» из книги «Мишлей» - Притчей Соломоновых, - читают тоже в субботний вечер.

А. Ш. Во-первых, как сказано в Талмуде, «все любит пару», и шесть дней Творения разбиваются на пары, а Суббота остается одна. Вот Создатель и дал ей в пару народ Израиля. Во-вторых, Шабат - день пассивности, а пассивность более свойственна женщине: она ждет, когда ее заметят, позовут, пригласят. В-третьих, Шабат предстает в женском образе только вечером, при встрече Субботы, в вечерней молитве и за трапезой, а наутро мы говорим о Шабате как о Дне субботнем. Замечали ли вы различие в формулировке срединного благословения Кдушат- ѓа-йом («Освящение дня») в молитве «Амида», которую читают в Шабат вечером и утром? Вечером мы говорим о Субботе: «...и обретут в ней покой сыны Израиля, освящающие Имя Твое», а утром говорим о ней: «...и обретут в нем покой сыны Израиля...»

З. К. Я как-то об этом не задумывалась. А какое этому объяснение?

А. Ш. Много есть объяснений, например, такое: в вечерней молитве мы вспоминаем о Субботе в связи с Сотворением мира, когда Суббота принадлежала одному Богу и суть ее в мире была не раскрыта, как не раскрыта суть девицы, как сказано в «Шир ѓа-ширим» - «Песни песней»: «Запертый сад сестра моя, невеста, запертый сад, запечатанный источник...»

В утренней молитве мы вспоминаем о Субботе в связи с дарованием Торы народу Израиля, который один был приобщен к Б-жьему дню и, обладая Субботой, раскрыл в земном мире ее суть и ценность, как раскрывает суть любимой женщины вступающей с ней в брак мужчина. Ведь после того, как народ Израиля взывал с любовью: «Приди, невеста!» в гимне Леха, доди, - прошла ночь, Израиль и Шабат, как написано в книге «Бытие»(«Брейшит»), слились, сделались «плотью одной». В союзе Бога и народа определяющим как бы стало Б-жественное начало, по отношению к которому Израиль выступает «невестой», - вот Шабат и трактуется в мужском роде.

З. К. За этими рассуждениями все очевиднее проступает та посылка, что Шабат дан в удел исключительно евреям. Помнится, в талмудическом трактате «Санѓедрин» говорится, что нееврею запрещено соблюдать Субботу, и звучит это достаточно резко: «Нееврей, соблюдающий субботу, приговорен к смерти». С другой стороны, как учат наши мудрецы, Суббота была замыслена Создателем еще до Творения, тем более - до появления народа Израиля; тогда почему же она не является собственностью всех жителей земли?

А. Ш. Знаете, в так называемом Восточном Иерусалиме есть Музей Рокфеллера, сейчас почти не посещаемый. Там лежит кусок плиты с греческой надписью, вынутый, как полагают, из особого ограждения вокруг Храма и храмового двора. Вторая такая же плита, только целая, хранится в Стамбуле. Я ее видел, а надпись ее гласит примерно следующее: всякий нееврей, который пойдет дальше, сам повинен в своей смерти. О чем это говорит? Только о том, что еврейские святые места доступны не всем. Вспомним аналогию между временем и пространством: нееврею нельзя входить в Шабат безнаказанно, пусть и с лучшими намерениями.

З. К. Это напоминает мне эпизод из второй книги Шмуэля - второй книги Царств - о перевозке Ковчега со Скрижалями Завета: когда телега накренилась, Ковчег начал сползать, и Уза придержал его рукой, за что тут же поплатился жизнью. Ведь он не был коѓеном.

А. Ш. Что ж, это сопоставление возможно. Но я бы хотел отметить другой аспект. Суббота - не праздник. Это подарок, который евреи получили от Бога, знак Его «любви и благоволения» - бе-аѓава у-ве-рацон. Соблюдение Субботы - это приглашение Всевышнего войти в Его мир, а разве принято приходить в гости непрошенно? Более того, это приглашение было дано евреям на горе Синай, возможно, как компенсация избранничества, за которое мы платим так дорого. Ведь то, что Господь избрал евреев Своим любимым народом, - не пряник. Наше избранничество влечет за собой и много дополнительных обязанностей, которых нет у других племен, и бесконечные жестокие преследования. Так неужели нам зазорно наслаждаться Субботой только потому, что она недоступна другим?!

З. К. Вы говорили, что суть Шабата в том, чтобы сделаться как можно более пассивным и получать. Понять это, тем более реализовать, непросто, а для человека, выросшего вне традиции, - совсем нелегко. Что такой человек делает? Он смотрит на религиозных людей и по их поведению судит о сути Шабата. А чем заняты религиозные люди, скажем, у нас в Израиле, если вы смотрите на них со стороны? Они наряжаются, медленно идут в синагогу, медленно из нее возвращаются, много едят, много спят, а в оставшееся время вдоволь перемывают ближним косточки.

А. Ш. Даже побасенка есть о том, как одна женщина проводила свои Субботы за прялкой. Увидел ее Илья-пророк, удивился и спросил: «Ты что, не знаешь, что в Шабат нельзя прясть?» - «Знаю, - отвечала женщина, - но что же мне делать?» - «Иди и проводи Шабат с другими женщинами, тогда поймешь», - был ответ. Через некоторое время Илья-пророк снова посетил то место, и что же он увидел? Сидит его знакомая с другими кумушками и сплетничает с ними вместе почем зря. «Ну уж нет, - возмутился он, - лучше возвращайся к своей прялке!»

З. К. Кстати, слыхала я, что Илья-пророк не навещает нас по Субботам. Почему?

А. Ш. Чтобы не нарушать закон о расстоянии, которое дозволено проходить в Шабат, отдаляясь от городской черты, так называемый тхум шабат.

З. К. Теперь понятно, почему после Ѓавдалы мы поем не только Шавуа тов, то есть «Доброй недели», но и песню, обращенную к Илье-пророку и выражающую надежду на его скорый приход, - это, как видно, народный обычай.

А. Ш. Да, это фольклор.

З. К. А можно ли читать книжки - Пушкина, например?

А. Ш. Запрета такого нет, но не рекомендуется.

З. К. Почему? Что плохого в художественной литературе? Или все искусство от лукавого? Ситра ахра - «оборотная сторона», то есть не от Бога?

А. Ш. Нет, ситра ахра тут не при чем. Но искусство - это некий мир, параллельный миру Торы. Конечно, можно представить себе такое пространство, где параллельные прямые в бесконечности пересекаются. Можно предположить, что мир искусства смыкается с миром Торы там, где кончается все постижимое и остается только Эйн-Соф, т.е. Бесконечный. Но ведь мы с вами находимся среди конечных величин, и тут эти параллельные миры общих точек не имеют. Вот и выходит, что в святой день вы пытаетесь существовать в двух разобщенных пространствах, что невозможно.

Мир искусства, как и мир науки, как будто самодостаточен: погружаясь в него, мы забываем обо всем. В силу этой кажущейся самодостаточности он является искушением, которое немногие в состоянии побороть. Снова прибегая к иносказанию, поясню так. Суббота приглашает нас войти в «обитель Всевышнего». Мы тщательно и заблаговременно готовимся к этому посещению, в том числе отключаем радио, телевизор и телефон, то есть на время прерываем свою связь с повседневностью, чтобы ничто из этого мира будней не внести с собой в святой Чертог. Мир искусства - еще один мир, от которого мы должны отключиться, прежде чем входим в Шабат. Этого требует этикет уважения к Хозяину Шабата.