двойственность — когда необходимость доверить себя, свою жизнь врачу, тот трепет и надежда, которую испытывает больной, когда к нему подходит врач, «компенсаторно» сменяется возмущением, когда надежды не оправдываются — эта двойственность имеет психологическое обоснование. Больному трудно принять во внимание объективные причины медицинских неудач. При этом, чем ниже образованность, культурный уровень общества, тем чаще обвиняют врачей в некомпетентности и злом умысле. В советское время такие обвинения стали привычным явлением. Естественно, что врачи были предметом особого внимания «„компетентных' органов». Культурный уровень сотрудников этих органов, как и культурный уровень большинства «вождей» был крайне низок (Духовная семинария Иосифа Джугашвили, четыре класса школы министра Абакумова...) В советское время было несколько «дел» «Врачей-убийц». По- видимому, первым таким «делом» было обвинение выдающихся украинских врачей-ученых. Об этом пишет О. Е. Бобров и я воспроизвожу фрагменты его публикации из Интернета [9]. «...В газете „Правда' (22 ноября 1929 г.) было опубликовано сообщение ГПУ УССР о раскрытии заговора украинских контрреволюционеров из так называемого СВУ - „Спшки визволення Украши' („Союза освобождения Украины'). Среди них было 5 врачей — известных ученых — теоретиков. Им было предъявлено обвинение, что, они — „...проводили медицинский террор' против большевиков. Газета писала, что — „...медицинская группа своей террористической свирепостью выделялась среди других'. ...Среди 45 подсудимых было пять врачей - руководитель медицинской секции ВУАН (Всеукраинской Академии наук) А. Г. Черняховский и члены секции А А Барбар, В. В. Удовенко, В. Я. Подгаецкий и Н. А Кудрицкий. Это были известные в Украине люди, специалисты по теоретической медицине...Александр Григорьевич Черняховский был представителем известной врачебной династии (его старший и младший братья были профессорами- хирургами). Он посвятил себя гистологии и стал видным ученым: известны, например, его тонкие исследования нервных клеток. Как специалист-гистолог он работал в лаборатории испанского ученого, нобелевского лауреата Рамон-и-Кахаля. С 1919 г. профессор А. Г. Черняховский заведовал кафедрой гистологии и эмбриологии Киевского медицинского института. Владимир Яковлевич Подгаецкий в 1923 г. основал в Киевском медицинском институте кафедру гигиены труда и много внимания в своих научных исследованиях уделял различным проблемам гигиены сельскохозяйственного производства. Гигиенистом был и Владимир Васильевич Удовенко. Он несколько лет работал в Бердичевском уезде, где занимался, главным образом, вопросами санитарии и гигиены. В 1923 г. стал профессором, заведующим кафедрой общей гигиены Киевского медицинского института. Аркадий Алексеевич Барбар и Николай Антонович Кудрицкий были научными сотрудниками ВУАН и одновременно преподавали в Киевском медицинском институте: первый был старшим ассистентом, а другой — профессором. Как и вышеназванные ученые, они в своей практической деятельности не были связаны с лечением больных. Таким образом, на скамье подсудимых оказались врачи по образованию и ученые по роду выполняемой работы, представители теоретических медицинских специальностей. Все они были из старой интеллигенции, которую тогда по указанию партийной номенклатуры считали „буржуазной' и соответственно относились к ней, как к чужеродному элементу... Обвинение, которое было предъявлено на процессе в Харькове ученым-медикам, названным „членами медицинской группы СВУ', поражало абсурдностью, нелепостью и чудовищной несообразностью. Оказывается, „члены медицинской группы СВУ, обсуждая вопрос о том, как относиться к больным коммунистам, решили относиться к ним враждебно и вместо того, чтобы их лечить, уничтожать их'. На предварительном следствии Барбар якобы так и заявил: „Большевики не вызывают жалости и не заслуживают врачебной этики'. „Медицинскую группу' СВУ называли „черным кабинетом', — писала „Комсомольская правда'. - В „черном кабинете' уважаемые профессора и академики тихонько обсуждали важный и сложный вопрос: как им, врачам, легче и тише уничтожить коммунистов... Вот вы, коммунист, заболели и пригласили врача. По мнению „черного кабинета', заседавшего в Киевском медицинском институте, врач должен явиться к вам, пощупать пульс, посмотреть язык, узнать, с какого года вы состоите в партии, ...и отправить вас к праотцам. В „черном кабинете' заседали „мягкотелые интеллигенты' и думали: „Что будет мягче и интеллигентнее: травить больных коммунистов ядом или бактериями?'... Эти „мягкотелые интеллигенты' сейчас гнутся перед советским судом. Мягкотелость не помешала им изобрести жесточайшую систему „медицинского террора'. Еще дальше в злобном вранье пошла „Правда'. Центральный партийный орган заклеймил „всех этих врачей-бандитов' как невиданных доселе преступников, заявив, что „этой своей террористической свирепостью медицинская группа выделяется среди других групп СВУ'. В ходе процесса обвинение не представило никаких доказательств „медицинского террора' или „террористической свирепости врачей-бандитов', хотя их и вынудили каяться во всех мыслимых и немыслимых грехах... Ни тогда, в 1930 г., ни потом никто „не обратил внимания', что „врачи- бандиты' по роду своей деятельности не занимались медицинской практикой и, следовательно, даже при желании не могли проводить пресловутый „медицинский террор'. Есть веские основания считать, что авторство этого высосанного из пальца обвинения принадлежит самому Сталину. В 1992 г. в архиве ЦК КПСС был обнаружен следующий документ - письмо Сталина руководителям Украины С.В.Косиору и В.Я.Чубарю (В.Акопов, 1999). „Шифром Харьков - Косиору, Чубарю. Когда предполагается суд над Ефремовым и другими? Мы здесь думаем, что на суде надо развернуть не только повстанческие и террористические дела обвиняемых, но и медицинские фокусы, имевшие своей целью убийство ответственных работников. Нам нечего скрывать перед рабочими грехи своих врагов. Кроме того, пусть знает так называемая 'Европа', что репрессии против контрреволюционной части спецов, пытающихся отравить и зарезать коммунистов-пациентов, имеют полное 'оправдание' и по сути дела бледнеют перед преступной деятельностью этих контрреволюционных мерзавцев. Наша просьба согласовать с Москвой план ведения дела на суде. И.Сталин, 2.1.30 г. 16-45' Тон обвинениям врачей был задан. И хотя выдержать его на процессе, судя по показаниям подсудимых, не удалось, дело было сделано: всему миру было сообщено о преступной деятельности „врачей-бандитов', которые к тому же подумывали о возможности нарушить „так называемую врачебную этику' и считали возможным осуществить „медицинский террор', как сказал прокурор Ахматов, использовать медицинскую науку для уничтожения творцов пролетарской революции. Естественно все врачи были осуждены, а это чудовищное обвинение еще долго тяготело над медициной. Государственной политикой было воспитание у общества ненависти к „буржуазным интеллигентам' и „спецам'. Машина пропаганды постоянно клеймила их в прессе, что, естественно, сказывалось на отношении общества к врачам. ...Реакция в стране последовала незамедлительно. Еще не кончился суд, не был вынесен приговор, а отклики уже последовали. Например, общее собрание медицинской секции ВАУН приняло резолюцию, в которой решительно отмежевалось от „контрреволюционной кучки' своих бывших коллег, решило исключить „фашистских наемников' из медсекции и настаивало на исключении их из профсоюза и лишении права заниматься врачебной деятельностью. Таким образом, даже коллеги, хорошо знавшие „фашистских наемников' как ученых- теоретиков, выдвинули абсурдное требование лишить их права на то, чем они не занимались, — права на врачебную деятельность, то есть на лечение больных. Процесс по „делу СВУ' продолжался почти полтора месяца, и, 19 апреля 1930 г. был объявлен приговор. Врачи А. А. Барбар, В. В. Удовенко, В. Я. Подгаецкий получили по 8 лет тюремного заключения, А. Г. Черняховский - 5 лет, Н. А. Кудрицкий - 3 года (условно). По тем временам — шел еще только 1930 г. — это было очень суровое наказание. Дальнейшая судьба тех, кого называли тогда „врачами-бандитами' была не менее трагична... Только профессор А.Г.Черняховский уже в 1934 г. оказался на свободе, но на прежнее место работы — заведующим кафедрой Киевского медицинского института — его не взяли. Он устроился на рядовую должность в „опорном пункте' во Всеукраинском институте экспериментальной медицины в Сталино (Донецк), но позже возвратился в Киев, где работал в отделе экспериментальной онкологии Института экспериментальной биологии и патологии. В 1934-1938 гг. он выполнил ряд интересных исследований, таких, например, как иннервация опухолей, о чем доложил на I съезде онкологов УССР (Киев, 1938). Умер А. Г. Черняховский в 1939 г. Н. А. Кудрицкий, единственный из врачей, который был осужден условно, тоже не смог вернуться на работу как профессор Киевского медицинского института. Он зарабатывал на хлеб литературным трудом. В 1931 г. в Харькове вышла его брошюра на украинском языке „Детям - гигиенические условия жизни и труда'. Дальнейших следов Н. А. Кудрицкого найти не удалось. Что касается трех остальных врачей, то их судьбу установил А. Болабольченко. Судьба эта трагична. А-А-Барбар, почти отбывший весь срок наказания, 9 октября 1937 г. был приговорен к смертной казни и 3 ноября 1937 г. расстрелян. В эти же дни был осужден и расстрелян и В. Я. Подгаецкий, тоже чуть-чуть не успевший отбыть весь срок наказания. В. В. Удовенко 25 ноября 1937 г., через три дня после того, как окончился его 8-летний срок, был приговорен к расстрелу и погиб 8 декабря