В письме Генри проинформировал Эллиота, что его инвестиции в интересах миссис Брэдли «принесли ей двадцать тысяч долларов», и предположил, что «если Эллиот не прочь кое-что заработать и даст ему свободу действий, он об этом не пожалеет». Эллиот не смог устоять против такого искушения, «и с этого дня, получая вместе с утренним завтраком газету, стал первым делом просматривать не светскую хронику, а биржевые сводки». Однако Эллиоту хватило здравомыслия вовремя выйти из инвестиций:

Дом он покупает точнехонько в том месте, где и наш Абрамович, – губа не дура. «Продолжение следует» – в следующей главе.

29октября 1929 года – в день, который окрестили «черным вторником», – начался обвал на рынке акций в США. Это стало началом Великой депрессии. Рынок и экономика катились и катились вниз целых три года, а потом еще лет семь находились в состоянии стагнации, которая была преодолена лишь с началом Второй мировой войны.

Нижним пиком депрессии считается 1932 год. Фондовый рынок (а точнее, индекс Доу-Джонса) упал с пикового значения в 381 пункт, достигнутого 3 сентября 1929 года, до 41 пункта в июле 1932 года, то есть почти в десять раз! Экономика тоже упала очень сильно, но все же меньше. Промышленное производство потеряло 47%, ВВП в реальном выражении – 30%, доходы населения, налоги, прибыли, цены и международная торговля сократились на 50-75%. Строительство застопорилось вовсе. Цены на сельхозпродукцию стали ниже на 60%.

В 1933 году к власти приходит демократ Рузвельт. Он сменяет крайне непопулярного республиканца Гувера, сторонника невмешательства в экономику, политику которого считают причиной того, что кризис стал затяжным. Рузвельт придерживается прямо противоположного плана. Он начинает регулировать зарплаты, вводит социальное страхование, приказывает организовать общественные работы, в основном по созданию инфраструктуры. Они, по задумке, должны дать толчок развитию других отраслей экономики через так называемый мультипликатор: если строить дорогу, то возникнет спрос на асфальт, он породит спрос на битум и песок… Рабочие на зарплату купят еду, сходят в парикмахерскую и кино, парикмахер купит еду и одежду… Современные экономисты к мерам Рузвельта по стимулированию экономики относятся неоднозначно. Некоторые полагают, что активное вмешательство государства только удлинило стагнацию.

На пике кризиса безработица достигает 20–25%, а общее количество безработных – 10 млн. Напомню, что в стране проживает 120 млн человек, из них экономически активное население составляют 40 млн.{Его так мало, потому что женщины экономически активными не считаются, общественное мнение (и государственная статистика!) видит в них лишь домохозяек. Если бы безработица среди тех женщин, которые хотели работать, учитывалась, то цифры были бы больше.}

Особенно бедственное положение у фермеров. Как упоминалось выше, цены на сельхозпродукцию падают, а с ними и доходы фермеров. Падение цен экономисты объясняют несколькими причинами. Утверждают, что во время Первой мировой, когда США экспортировали львиную доля производства зерна и мяса, чтобы помочь союзникам, структура потребления внутри страны сместилась в сторону фруктов и овощей. Когда же война завершилась, предложение на внутренний рынок вернулось, причем фермеры стали производить даже больше, а вот спрос – нет. «Сухой закон», введенный еще в 1920 году, резко сократил спрос на зерно. Повлияла и международная конкуренция, поскольку запретительных тарифов на импорт сельхозпродукции не существовало. Все эти факторы сложились еще до Великой депрессии, ну а кризис довершил дело.

С 1933 года администрация Рузвельта даже стала принимать меры по поддержанию цен на сельхозпродукцию, в частности, хлопководам платили за уничтожение урожая, а свиноводам – за сокращение поголовья молодых поросят. Хлопок и будущее мясо уничтожались, в то время как многим было нечего одеть и нечего есть.

Против фермеров играет, как ни странно, и технический прогресс. С появлением трактора собственнику нет нужды делить крупный участок на лоты и сдавать в аренду нескольким фермерским семьям – один тракторист запашет все за раз.

У многих участки взяты в аренду, а те, что остались в собственности, – заложены банкам. Кредиторы вынуждают продавать заложенную у них землю в погашение просроченных платежей. Должники выкручиваются как могут. В одних местах угрожают юристам, ведущим аукцион по продаже, в других в складчину выкупают продаваемые с аукциона участки и бесплатно возвращают их прежнему владельцу. Но таких счастливчиков меньшинство.

Массовой становится миграция разорившихся фермеров в Калифорнию, где лучше климат и более активный, как они надеются, рынок труда. В 1931 году границу штата пересекают 800 тыс. автомобилей. Что означает эта статистика, мне не до конца понятно. В романе Джона Стейнбека «Гроздья гнева», где описывается переезд в Калифорнию в поисках птицы счастья фермерской семьи из Оклахомы, изгнанной индустриализацией со своей земли, в грузовике едут аж 13 человек – и в кабине, и внутри кузова, и на крыше. Когда машина ломается, их на буксир берет легковушка: «Пятеро ехали в машине, а семеро в прицепе, и собака тоже в прицепе»{Произведение цитируется по: [Стейнбек 1989].}. Их обгоняет «рыдван с отпиленным верхом. Набит посудой, матрацами, ребятишками, курами».

Общая картина такая: «На дороге двести пятьдесят тысяч человек. Пятьдесят тысяч старых машин – израненных, с клубами пара над радиатором. Развалины, брошенные хозяевами. А что случилось с ними? Что случилось с людьми, которые ехали вот в этой машине?» За бензин отдают последнее. Владелец заправки жалуется: «Хотите, покажу, сколько у меня накопилось всякого хлама? Все выменял на бензин и на масло. Кровати, детские коляски, кастрюли, сковороды. Одно семейство дало куклу за галлон бензина. <…> Один за галлон бензина башмаки с себя снимал».

К тому же самые бедные едут железной дорогой. Сколько их – не сосчитать. Существует отрывочная статистика: например, известно, что всего за один месяц 1932 года одних только «зайцев» было поймано 80 тыс. [Rauchway 2008].

Типичные приметы времени находим, как уже упоминалось, у Стейнбека, а еще у Эрскина Колдуэлла и Хораса Маккоя. Произведения двух последних стали широко известны благодаря экранизациям, а сами книги прошли почти не замеченными. «Табачная дорога» Колдуэлла была опубликована в 1932 году, а экранизирована в 1941-м режиссером Джоном Фордом. Повесть «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» Маккоя увидела свет в 1935 году, а фильм по ней был снят в 1969-м очень известным режиссером Сидни Поллаком, в главной роли снялась Джейн Фонда.

Если уж речь зашла о фильмах, то можно вспомнить и «Похитителей велосипедов» Витторио де Сики, одного из лидеров итальянской «новой волны» в кино. Фильм о совсем других городах и временах – действие в нем происходит в послевоенном Риме, но атмосфера абсолютно та же. Нищета, безработица. При этом вещи дороги настолько, что застиранное постельное белье можно заложить в ломбард, и его спокойно принимают. Но вернемся к самой Великой депрессии.