представительный орган. Кромвель с благодарностью принял «Орудие управления» и почетный титул лорда-протектора.

И снова, в который уже раз, парламент не оправдал надежд Кромвеля. Едва он успел в первый раз собраться в сентябре 1654 г., как там проявила себя энергичная республиканская группа, которая, не испытывая ни малейшего уважения или благодарности к вождям армии и лорду-протектору за их очевидное почтение к республиканским идеям, принялась рвать на кусочки новую конституцию. Кромвель сразу же исключил республиканцев из палаты. Но даже оставшееся парламентское большинство всячески стремилось к тому, чтобы ограничить степень религиозной терпимости, гарантированную «Орудием управления», уменьшить контроль лорда-протектора над армией и сократить ее размеры и жалованье. Кромвель счел, что они зашли слишком далеко, и распустил эту палату общин. Его прощальная речь — это перечень обид и упреков: они пренебрегли представившимися им возможностями и, нападая на армию, ослабили национальную безопасность, затеяли раздоры и осложнили ситуацию в стране. «Похоже, — жестко добавил он, — что вы хотите снова начать гражданскую войну, а не дать народу какое-то урегулирование». Кромвель снова столкнулся со старой проблемой. «Как и любой другой человек, я стремлюсь управлять по согласию, — сказал он одному критиковавшему его республиканцу. — Но уместный вопрос: где же нам найти согласие?»

Следствием всего этого стала открытая военная диктатура. Некий роялистский полковник, Пенраддок, в марте 1655 г. ухитрился захватить Солсбери. Восстание было легко подавлено. Но сам факт его, совпавший с обнаружением Терло, который стоял во главе высокоэффективной секретной службы, нескольких заговоров, убедил лорда-протектора в существовании огромной опасности. «Народ, — сказал Кромвель парламенту, — предпочтет безопасность потрясениям и уверенность в будущем конституционным формам». Он разделил Англию и Уэльс на одиннадцать округов, в каждый из которых назначался генерал- майор, командующий кавалерийскими частями и реорганизованной милицией. Генерал-майорам передавались три функции: охрана общественного порядка, сбор специальных налогов с тех, кто были признаны роялистами, и строгое насаждение пуританской морали. В течение нескольких месяцев они с рвением исполняли свой долг.

Никто не смел противостоять генерал-майорам, но война с Испанией стоила дорого, а налогов не хватало. Как и Карл I, Кромвель был принужден созвать парламент. Генерал-майоры уверили его в своей способности укомплектовать палату общин послушными людьми. Но левеллеры, республиканцы и роялисты сумели обратить себе на пользу недовольство военной диктатурой, и в парламент возвратилось много людей, известных как враги лорда-протектора. С помощью юридических ухищрений и произвольного толкования одного из пунктов «Орудия управления» Кромвелю удалось исключить из палаты около сотни своих противников, а еще пятьдесят или шестьдесят членов покинули ее добровольно в знак протеста. Но даже после этой чистки его попытки получить согласие палаты на передачу функций местного управления генерал-майорам встретили такое яростное сопротивление, что ему ничего не оставалось, как обходиться без парламентского одобрения. И действительно, многие депутаты были столь недовольны деспотичными действиями генерал-майоров, что «готовы были признать лишь ту власть, которую можно было бы ограничить законом».

Именно в этот момент, в марте 1657 г., группа юристов и джентри решила предложить Оливеру Кромвелю корону. «Титул протектора, — сказал один из них, — не ограничен никаким правилом или законом; титул короля ограничен». Они составили новый вариант конституции — «Смиренную петицию и совет», — предусматривавший не только восстановление королевской власти, но и учреждение стабильного парламента, включая назначаемую верхнюю палату, и значительное сокращение полномочий Государственного совета. Назвав этот документ «пером в своей шляпе», Кромвель тем не менее не без симпатии воспринял идею стать королем. Но лидеры армии и в еще большей степени простые солдаты, продемонстрировав глубоко въевшуюся враждебность ко всем атрибутам монархии, незамедлительно вмешались, и Кромвелю пришлось довольствоваться правом назначить своего преемника на должность протектора. В конце концов в мае 1657 г. он принял все основные условия новой конституции, за исключением присвоения себе титула короля.

Республиканцы справедливо полагали, что фактическое возрождение монархии, пусть даже во главе с лордом-протектором, а не с королем, открывает дорогу к восстановлению Стюартов на престоле. По условиям «Смиренной петиции» Кромвель согласился позволить исключенным им членам парламента вернуться в Вестминстер, тогда как наиболее способные из его сторонников заняли места в новой верхней палате. Таким образом, республиканцы могли действовать против нового режима и в рамках парламента, и вне их. В январе 1658 г. Кромвель, безосновательно решив, что против него замышляется нечто опасное, внезапно распустил этот наиболее дружественный ему парламент. Свою речь при роспуске он закончил такими словами: «Пусть Бог рассудит меня и вас», — на что республиканцы ответили:

«Аминь».

Сохранение привилегий, удержание власти в своих руках внутри страны и политика агрессии и завоеваний за ее пределами поглощали почти все силы Кромвеля и его Совета. В области социального законодательства они ничем себя не проявили. Реформы закона о бедных в равной степени могут быть названы как жестокими, так и неудачными: в период личного правления Карла I между 1629 и 1640 гг. в этом отношении дела обстояли гораздо лучше, чем при тех, кто претендовал на управление во имя Господа. Эти люди считали, что бедность должна наказываться, а не облегчаться.

Английские пуритане, как и их единоверцы в Массачусетсе, активно занялись искоренением порока. Все азартные игры и пари были запрещены. В 1650 г. был принят закон, в соответствии с которым супружеская измена каралась смертью; единственное, что могло смягчить жестокость наказания — невозможность убедить присяжных в виновности обвиняемого. Яростным нападкам подверглось пьянство, множество пивных оказались закрытыми. Употребление бранных слов считалось преступлением и наказывалось штрафом, причем размер последнего зависел от положения человека в обществе: герцог платил тридцать шиллингов, барон — двадцать шиллингов, помещик — десять. Простолюдин мог излить свои чувства за три шиллинга. Но и за эти деньги дозволялось не многое: так, одного несчастного оштрафовали за слова «Бог мой свидетель», а другого за выражение «Клянусь моей жизнью». За дисциплиной и нравственностью следили строго. Церковные праздники рассматривались как предрассудки; им на смену пришли ежемесячные постные дни. Особенно яростную враждебность пуританских фанатиков вызывало Рождество. Парламент был глубоко озабочен той свободой, которую давал этот праздник святотатственным, чувственным удовольствиям. На Рождество, перед обедом, по Лондону ходили солдаты, имевшие право беспрепятственно заходить в любой дом и забирать кушанья из кухонь и печей. Повсюду подглядывали и подслушивали.

По всей стране были снесены майские столбы [120], так как старые деревенские танцы вокруг них вели к распущенности. Наказывали за прогулки по субботам, если только человек не шел в церковь, и штрафовали за то, если кто-нибудь осмеливался отправиться в соседний приход послушать проповедь. Обсуждалось даже предложение запретить людям сидеть у дверей своего дома или прислоняться к ним в субботу. С травлей медведей и петушиными боями покончили просто и эффективно — медведей отстреливали, а петухам сворачивали шеи. Запрет пал на все виды спорта, скачки и борьбу. Предпринимались попытки законодательно закрепить использование украшений — как мужских, так и женских.

В те годы желание получить должность или продвинуться по службе часто вело к лицемерию.

Так как постное выражение лица, возведенные к небесам глаза, гнусавый выговор и речь, приправленная цитатами из Ветхого Завета, были средствами добиться милости и расположения, то помимо тех, для кого эти черты были естественным образом свойственны, находились люди, которые подстраивались под угодный власть имущим тон. Подобные ханжи часто пополняли ряды армии, состоящей из дисциплинированных пуритан самого строгого толка, постоянно требовавших увеличения своих рядов и своего жалованья и не допускавших ни малейшего сопротивления. Армейские генералы и полковники быстро прибрали к рукам богатые земельные угодья из числа прежних владений короны: Флитвуд стал хозяином Вудстока, Ламберт — Уимблдона, О'Кей — Эмптхилла, Прайд — Ноунсача. Хейзелригг и Берч завладели обширными землями, принадлежащими епископствам Дарем и Хертфорд. Однако основная масса населения воспринимала правление Кромвеля как бесконечную, мелочную тиранию. Протекторат внушил к себе такую ненависть, какую не вызывало ни одно другое правительство до или после него. Англичане