за спину. Это была Ингрид. Глаза ее были закрыты, лицо спокойно.

   -- Ингрид, -- проговорил Алан, разом забыв обо всем. Он с трудом поднялся и, не видя ничего перед собой, хромая, пошел к девушке. Весь путь, все сражения, он преодолел только ради нее.

   -- Ты напоминаешь ходячего мертвеца, -- раздраженно сказал Первый, когда Алан уже приблизился к алтарю и тянул руки к девушке.

   Сверкнула сталь, и Фостер поперхнулся собственной кровью. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Бессмертный бережно опустил голову девушки, обжигая Фостера свирепым взглядом. Он вновь занес меч и Алан рухнул.

   -- Как же ты жалок, -- проговорил Мэтью, -- я рассчитывал, что ты будешь куда интереснее.

   Он еще несколько раз всадил в Алана тонкий клинок и раздраженно смахнул с меча кровь.

   -- Пойду, прикончу твоих дружков, -- со злобой проговорил Первый и замер.

   Теряющий сознание Алан последовал за его взглядом. Напротив стоял Олаф. Он не сжимал меч, а читал заклинание. По напряженному лицу старика, Алан понял, что тот решил сразиться в последний раз. Он не собирался выжить, он просто хотел забрать с собой Первого. План Олафа был крайне прост. Кругом кристаллы Вромена, взрывающиеся от использования магии и, как только рыцарь прочтет сильнейшее из подвластных ему заклинаний, все будет кончено, даже для Первого. Вряд ли его сил хватит, чтобы собраться вновь из тысячи мелких кусочков, погребенных под землей. Алан уже хотел закрыть глаза и приготовиться к взрыву, как вдруг вспомнил об Ингрид. Она не должна умереть! Фостер попытался встать, но раны были слишком глубоки. Со злостью он посмотрел на ненавистного Первого. Тот стоял и улыбался.

   -- Как?! -- раздался удивленный возглас Олафа.

   -- Ты знаешь, что это за камни, старый дурак?

   -- Вроменовские кристаллы, взрывающиеся даже от слабейшего заклинания, -- почему-то неуверенно ответил Олаф.

   -- В мое время, их называли слезами Норвуша, -- сквозь смех проговорил Мэтью, -- а Норвуш плачет только от смеха! Здесь столько камней, что ты попросту не можешь использовать свою дурацкую магию. Ее у тебя больше нет!

   Улыбаясь, он достал из кармана трубку, зажал ее в зубах и демонстративно поднес к ней руку. Из пальца появилось синее пламя и Первый выпустил изо рта белые кольца дыма.

   -- А у меня есть, -- сказал он, хищно улыбаясь, -- но твой поступок настолько рассмешил меня, что я, пожалуй, сохраню твою жалкую жизнь. Живой ты веселее.

   Он взмахнул рукой и послышался глухой удар. Алан увидел, как старый рыцарь грузно осел рядом с поваром.

   -- Кажется, мы остались втроем? Думаю, можно переходить к делу.

   Мэтью взял Фостера за ноги и потащил к озеру. Алан не пытался сопротивляться. В глазах все плыло, грудь горела огнем, а во рту стоял соленый привкус крови. Скользя по гладкому камню, он увидел основание черного алтаря. Медленные мысли вновь привели его к образу Ингрид.

   -- Зачем она тебе? -- с трудом проговорил Алан.

   -- Зачем? -- Первый немного замедлил шаг, -- не знаю, стоит ли тебе объяснять, все равно не поймешь.

   -- Мы же оба бессмертные.

   Мэтью отпустил его ноги и захохотал. Смеялся он очень странным образом -- стиснув зубы, чтобы не выронить трубку и широко улыбаясь. Первый начал издавать глухие, булькающие звуки. Потом, все же вынув трубку изо рта, он дал волю накатившему веселью. Согнувшись пополам, Мэтью хлопал себя по колену.

   -- Блестяще! -- сказал он, смахивая проступившие слезы, -- зеленый паренек, не проживший даже четверти века, обращается ко мне -- мы, бессмертные! Это герцог был бессмертным, а ты, желтопузик, даже раны сращивать толком не умеешь. О большем я и не говорю.

   Алан действительно начал этот разговор, чтобы восстановиться и неожиданно напасть на Первого. Он не рассчитывал убить Мэтью, но надеялся, что, разрубив на куски, ненадолго заставит его притихнуть.

   -- Давай поговорим, как бессмертный с бессмертным, -- продолжал потешаться Мэтью, а Фостер уже мог шевелить руками и грудь больше не жгло. Теперь оставалось только выждать момент, чтобы наброситься на Первого, -- Ты, наверное, не знаешь, но я двести лет провел один на один с этой лужей. Не герцог запечатал меня, в ту пору он был таким же зеленым, как и ты, но разве что немного посмышленей, раз не откликнулся на мой зов. Меня заперли те, кому ты так с жаром молился перед сном.

   -- Ты разгневал богов?

   -- Божков, возомнивших себя создателями мира. Они, на самом деле, точно так же как и я, глумились над лужей, пока не обрели Силу. Но стоило мне всего лишь попытаться повторить их былинные подвиги, как они тут же окрестили меня безумцем и отступником!

   Он посмотрел на Алана -- Фостер был полностью согласен с богами -- перед ним стоял сумасшедший.

   -- Пока я брал по одному для закланья, они еще молчали, но когда я решил взять сразу четверых, чтобы не отвлекаться от работы, божки рассердились. Неужели я был настолько близок? Они просто испугались моего возможного успеха! Им бессмысленно что-то объяснять, ведь зазнавшиеся божки не слышат никого и ничего, кроме самих себя и слащавых хвалебных молитв. Но сегодня мне никто не помешает! Ты, мой глупый герцог, сейчас всего лишь жалкий мальчишка. Учитель? Должно быть, он уже признал мое превосходство и сидит у потухшего камина, ожидая неминуемую смерть. Порой ореол безумца может сыграть на руку, ведь никто не воспринимает тебя всерьез. Даже ты, желтопузик, сейчас видишь во мне сумасшедшего. Да, это так, мой друг, и я скажу тебе, как бессмертный бессмертному -- лучше быть безумцем, чем зазнавшимся глупцом!

   -- Я не понимаю, что ты задумал, -- тихо сказал Алан, прикидывая тем временем, сможет ли он свалить безумца с ног.

   -- Небольшое жертвоприношение, -- охотно ответил Первый, -- раньше я считал, что Сила сокрыта в Мудрости, именно поэтому я и пронзил сердце учителя, но его сердце оказалось пустым и дало всего лишь жалкую магию. Я выискивал мудрецов, славящихся своими познаниями и благочестием, но от них и вовсе не было пользы. Двести лет я думал, где же закралась ошибка, пока не понял. Учитель успел стать бессмертным, когда я заколол его -- это первая составляющая. О ней я догадывался и раньше. Некоторых из ученых мужей я наделял бессмертием, но результата не было. Ничего! Тогда я понял, что же мне нужно!

   Он указал на алтарь и Алан содрогнулся, поняв, куда клонит безумец.

   -- Только сердце девы, избранной самой Анкейн, способно обратить эти воды в эликсир божественной Силы. Но Анкейн уничтожила бы меня, покусись я на деву. Именно поэтому я зарезал тебя, мой мальчик. И она, ничего не видящая клуша, сама направила рыжую в мои руки. Она призвала герцога, освободив оболочку для тебя. Видишь, как все удачно сложилось!

   -- Нет, -- замотал головой Алан.

   -- Знаешь, мне нужна еще и кровь из сердца бессмертного, так что, желтопузик, я ждал, когда же ты придешь ко мне. Причем, ты должен был прийти по собственной воле. Так устроен механизм замка -- кто не стремится сюда всем сердцем, тот не войдет. К примеру, впуская и выпуская сторожевых псов, мне пришлось здорово побегать. Но даже они не смогли сдержать тебя -- так сильно было твое желание попасть сюда! Пожалуй, нам стоит закончить этот сердечный разговор.

   -- Подожди! -- выпалил Алан, -- ты говорил, что делал мудрецов бессмертными. Где же они сейчас?

   -- Я их убил, -- хищно улыбаясь, проговорил Мэтью, -- глоток воды дарует вечную жизнь, но он же и забирает ее -- все зависит от количества. Не бойся, бесстрашный желтопузик, однажды ты уже умирал. Тебе не привыкать.

   Он хотел вновь взять Алана за ноги, но Фостер лягнул его в грудь и быстро поднялся. При падении, из рук Мэтью выскользнул клинок и Алан поспешил поднять меч. Лежащий на спине Первый, смотрел, как неторопливо приближается Алан, с мечом наготове.