истинною жизнью справедливо боится разрешения от плоти, потому что оно отнимает из рук его жизнь его. А праведный, еще прежде разрешения от плоти отрешившийся от плоти и жизнь по плоти почитающий смертию, как говорит блаженный Павел: «окаянен аз человек! Кто мя избавит от тела смерти сея?» — как бы приступая к жизни, вожделенною почитает чувственную смерть, потому что она вводит его в истинную жизнь.

Там всякий охотно желает быть, где стяжание, к которому привязано его вожделение. Итак, чье вожделенное стяжание на небе, тот, как бы возвращаясь в отечество свое, радостно встречает исход из тела, а кто беден сим лучшим (стяжанием), тот отвращается от исхода, потому что он лишает его всего, что имел и что почитал благом.

Злой союз вожделения и раздражительности рождает неудовольствие, гнев, зависть, неправедную ненависть, злопамятство и тому подобное; когда же ум лучшим помыслом разъединяет сии две силы одну от другой и вооружает раздражительность защищать и хранить блага, которым научает Божественный страх, тогда обуздывает неразумные стремления вожделения, возбуждая раздражительность на благословный гнев, чтоб то есть вожделение не погрешило уклонением на зло. И это?то значит: «гневайтеся и не согрешайте».

Добрые труды деятельной силы походят на семена, и неукоризненное исправление их отраждает ведение. Ибо говорится: сейте себе плод жизни; просветите себе — свет ведения.

Из чувственных семян каждое, каково само по природе, производит подобное себе по роду, как то: зерно пшеницы произращает пшеницу же, зерно боба или других семян дает подобное же. А в отношении к семенам добродетели — бывает иначе. Ибо здесь часто одно и то же дело, сеемое двумя, или тремя, или большим числом, чрез деятельность, произращает у одного один, а у другого другой плод, так что одного делает рабом Божиим, другого — другом, а иного — сыном. Такое различие плодов, рождающихся от одного и того же семени, зависит от мудрований (чувств и расположений), коими возбуждаются бросающие семена дел. Добро, сеемое по мудрованию страха Божия, произращает раба Божия, (добро) из начальной любви производит друга Божия, а добро из любви совершенной делает сыном Божиим.

Когда познаем, какими мы сделали себя чрез свои злые дела, тогда познаем и то, какими сотворил нас Бог по естеству.

Воздержание есть узда, удерживающая стремление вожделения к яствам, или богатству, или славе.

Три подвига встречают душу в делании и хранении добра: первый — противостоятельная брань от претящих, когда устремляется сделать что доброе; второй подвиг, чтоб сохранить неокраденным сделанное добро, — против помысла, ищущего внешних похвал; третий подвиг — против самодовольства и самомнения.

Если милостив Господь и праведен, то очевидно, что, сотворив нас благостию, правдою наказует отступивших и милостию приемлет.

Когда убегаешь подражания злым, убегай вместе и осуждения их, ибо осуждение отвергает любовь и презирает страх.

Послушание есть неразмышляющая вера, беспечально парящая к исполнению приказаний; или иначе: послушание — всесовершенная покорность, лишенная своей воли и по одному только мановению настоятеля несмущенно движущаяся на дело.

Кто работает Богу по страху будущих мук, того твердость ненадежна при искушениях, угрожающих потерею житейских благ: ибо в сем случае страх настоящий изгоняет будущий. А кто творит добродетель по любви к Богу, того никакое из находящих бед не сильно отклонить от добродетели, творимой по воле Возлюбленного.

Никто, боримый демоном, не был бы побежден, если б наперед, разделившись сам на себя, не был побежден страстными пожеланиями плоти, предаваясь их неразумным стремлениям, и диавол, пользуясь ими как орудиями, воцаряет и укрепляет страсти против души и делает их непобедимыми.

Без полного воздержания подвизающемуся невозможно христианствовать и достигнуть предложенной цели. Апостол говорит: «подвизаяйся от всех воздержится» (1Кор. 9, 25), где слово всех означает — воздерживаться всегда и от всякого рода неразумных помышлений и дел. Ибо, в какой части ослабевает сила воздержания, в той возрастает и сила греха, и тем приготовляется диаволу победа над душою.

Воздержание чувственное есть уклонение от всех чрез плоть совершаемых неразумных дел, а воздержание умственное есть уклонение ума от сласти страстных помышлений. Первое не может быть исправлено, если не будет второе хранимо и не пребудет всегда неотлучно в душе.

Коль скоро посредством веры предоставляем действовать Богу, то да бегаем двумыслия и недоумения о том — как что будет, ибо ничего нет непроходного и недостижного всемощной воле сущего над всем Бога.

В двух преимущественно деланиях проходит добрая жизнь: в воздержании и терпении. Того, что в нас есть, делатель — воздержание, а того, что не в нас, — терпение. Первое укрепляется страхом, а второе заимствует силу от любви. Ибо «любы, говорит, вся покрывает, вся терпит, вся уповает, любы николиже отпадает» (см.: 1 Кор. 13, 4—8).

Если, по Иоанну, «Бог любы есть» (1 Ин. 4, 8), то любящий в Боге пребывает и Бог в нем, а ненавидящий ближнего, однородного, удален от Бога.

Истинно кающийся в своих злых делах и сам себя укоряет, и терпеливо сносит укоры других, а притворно кающийся, не помня о своих падениях, спорит и, ссорясь, в негодовании говорит: Бог да воздаст ему по достоянию, а о себе дерзостно говорит: что я сделал? Укоряя такого, Бог говорит чрез Иеремию пророка: «несть человек каяйся — от злобы своея глаголяй: что сотворих».

Признак истинного смирения не то, чтоб самому на себя изливать укоры, но терпеливо сносить, когда укоряют другие.

Кто, отвергая славу человеческую, охуждает сам себя, а оскорбляется, когда поносят его другие, тот прельщается мнимым смирением, охуждая сам себя более по человекоугодию, нежели по добродетели.

Кто для получения чего?либо от Бога подъемлет труды добродетели, а не для Самого Бога, тот очевидно трудится в добродетелях не с совершенным намерением.

Прежде должно отмщать Христа в себе, а потом и в других. Так Моисей, прежде показавший кротость и незлобие к погрешившим против него, благословно и естественно гневался на согрешивших в Бога, движимый не злопомнением и страстию, но славою Божиею и любовию к тем, против коих по видимому восставал.

Кто злопамятствует на оскорбившего, или обидевшего, или вообще сделавшего ему какую?либо неприятность, тот оскорбляет милость Божию к нему самому, не тою мерою, какою мерил ему Господь, возмеряя сорабу. Как же благоприятна будет Богу ревность по Боге, когда он в другом ревнует отмщать Бога, а в себе презирает Его и оскорбляет?

Искренно желающий стяжать какое?либо духовное благо не останавливается препятствиями к достижению желаемого, но с ревностью предпринимает и делает все, способствующее к тому. Так, желающий стяжать твердое целомудрие не ищет ни роскошных яств и пития, ни красивых и мягких одежд, ни красных слов, рассеивающих благоговение, ни радости и веселых бесед с юношами и девами, и ничего другого, подобного, но старается подвизаться в противном тому, то есть в воздержании и неукрашении, степенности и благоговении, в безмолвии и смирении — сей сокрывательнице всех добродетелей, коею обрадованный Господь подаст искомое благо и силу сохранить его.

Невозможно стяжать ничего доброго без терпения и всецелого воздержания. Ибо говорит: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19), и: подвизаяйся от всех воздержится (1 Кор. 9, 25). Но воздержания нельзя исправить без частой молитвы, ибо непрестанно, говорит, молитеся (1 Сол. 5, 17). Молитва же не может быть благоприятна без смирения, ибо призре, говорит, на молитву смиренных и не уничижи моления их (Пс. 101, 18). Итак, если желаем стяжать добродетели, будем подвизаться — на воздержание, терпение, смиренномудрие, особенно же —