— О Боже, наверное, именно это имел в виду хозяин, говоря, что нам не удастся поспать, — проворчал Гарри.

Они попытались не обращать внимания на музыку, но это оказалось невозможно.

— Давай прекратим попытки уснуть и спустимся вниз, Гарри, — сказал Джеймс. — Должно быть, — это начало празднества.

Они оделись и спустились вниз, удивляясь, зачем это все столы придвинуты к стенам. Им удалось выпить по кружке эля, прежде чем хозяин закрыл бар.

— Посмотри, Гарри, это не Торн? И его отец?

— Да, это они. То, что здесь происходит, явно имеет отношение к ритуалу, иначе Ричмонд не был бы здесь. Держу пари, он не любитель ночных попоек.

Друзья протиснулись сквозь толпу и поздоровались с Гаретом и его отцом. Они не обратили внимания на Линнет, точнее, решили, что стоящий рядом с Рич-мондами паренек не имеет к ним отношения.

— Что здесь происходит, мистер Ричмонд? — спросил Гарри.

— Обычно в ночь накануне праздника они устраивают танцы.

— Что-то вроде танцев по мотивам баллад о «Робин Гуде»?

— Не думаю. Ведь это связано с праздником Чучела коня.

В эту минуту барабаны начали выбивать мерную дробь, собравшиеся затянули песню, а двое молодых мужчин вышли в круг.

Этот танец не был похож ни на один из виденных ими прежде. Сначала было нечто вроде гарцующего шага, сопровождаемого волнообразными движениями рук, потом, когда темп музыки замедлился, молодые люди присели на корточки, сближаясь и «обнюхивая» друг друга, как будто действительно были лошадьми. Потом барабанная дробь ускорилась, они поднялись и стали танцевать, как вначале.

Это повторялось снова и снова, барабанная дробь и льющаяся мелодия зачаровывали. Джеймс, стоявший рядом с Лин-нет, почувствовал, что перестает быть послушным представителем рода Отли и становится самим собой, просто Джеймсом. Не виконтом, не образцовым сыном, а человеком, свободным от титулов и условностей.

Линнет тоже была взволнована. Поначалу ее ум исследователя пытался делать какие-то заметки, запоминать движения, анализировать слова песни. Но через несколько минут ее захватило происходящее, она стала как бы частью его. Ей казалось, что трактир куда-то пропал, что исчезли все следы цивилизации и они находятся на склоне холма вместе с первыми исполнителями танца. Повинуясь порыву, она дотронулась до Джеймса и прошептала:

— Поразительно, не правда ли, Джеймс?

Ее прикосновение как будто обожгло его. Он сразу узнал ее, заглянув в лицо, поднятое к нему. Ее глаза расширились от страха, когда она поняла, что неосторожно выдала себя. Джеймс заулыбался при виде «королевы фей», одетой как простой деревенский парень. Она была так естественна; впервые ему казалось, что до нее можно дотронуться, и он, не раздумывая, нагнулся и легко поцеловал ее в губы. Линнет почувствовала, как она раскрывается навстречу его ласке. Не было ни страха, ни воспоминаний, проносящихся в сознании. Только Джеймс, вглядывающийся в нее нежно и страстно. Она ощутила освобождение, словно вся энергия, которую она прятала все эти годы, вернулась к ней. Ей захотелось танцевать, захотелось выйти с Джеймсом и плясать, как те парни, которые как бы обнюхивали друг друга. Она хотела быть с ним, и это желание было настолько новым и прекрасным, что ей захотелось встряхнуть волосами, как гривой…

Им повезло: их поцелуй заметили только Гарри и Гарет. Гарри испугался, когда увидел, как его друг наклоняется, чтобы поцеловать какого-то парня. Его тоже увлек танец, но не до такой степени, и он уже собирался оттащить Джеймса, когда увидел, что Гарет, наклонившись, шепчет что-то на ухо пареньку. И когда тот отступил, Гарри узнал в нем мисс Ричмонд. «Ну, конечно, — подумал он, — она не могла удержаться, чтобы не прийти сюда». Но хорошо, что Гарет прервал их поцелуй, пока никто не заметил. Хотя, кто знает, может быть, никто и не придал бы этому значения в царящей здесь атмосфере теплоты и открытости.

Когда часы пробили полночь, центр праздника неожиданно переместился на площадь перед «Золотым Львом», где собрался хор местных жителей.

— Ночная песня, — прокричал кто-то, распахивая дверь трактира, чтобы слушать певцов.

После этого вступления горожане продолжили пение:

Исполнив несколько куплетов, обращенных к трактирщику и его жене, певцы двинулись дальше по городу.

Пение продолжалось несколько часов. Когда ранним утром остальные члены семьи Ричмондов вышли на городскую площадь, Линнет и мужчины уже обошли весь городок. Хотя они совсем не спали, но были очень бодры и приветствовали родных грубоватыми веселыми возгласами, как местные жители. Кейт с удивлением смотрела на сестру. Она никогда не видела Линнет такой оживленной. Ее глаза сияли, и ее, по-видимому, совсем не стеснял мужской костюм. Кейт невольно позавидовала ей.

Леди Элизабет недоуменно посмотрела на Джеймса и Гарри.

— Как вы здесь оказались, милорды? Гарри рассмеялся.

— Наверное, так же, как и вы. Мы совершили ужасное путешествие под проливным дождем, но. я считаю, что оно стоило всех неудобств.

Джеймс счел нужным дать дополнительные объяснения.

— Мы были так заинтересованы рассказами мистера Ричмонда, что решили не упустить возможностги…

— …следовать з, а моей дочерью, — с иронией закончила леди Элизабет.

— Да, признаюсь, , я приехал, чтобы видеться с мисс Линнет, и я нашел ее, и мы провели чудесный ве;чер…

— О, мама, это» была удивительная ночь…

— Я вижу, Линнеи, а ведь ритуал еще не начался.

— Не понимаю, как Чучело коня может быть лучше TOiro, что мы уже видели, — сказал Гарет.

Мистер Ричмонд огляделся и сделал рукой жест, как бы обводящий все вокруг. Сияло солнце. В его лучах капли дождя на первоцветах, колокольчиках и примулах, украшавших майское дерево, сверкали, как бриллианты. Флаги полоскались на свежем ветру, а серебристо-серые листья платанов, выстроившихся перед домами, создавали впечатление, будто находишься в лесу. Приближался кульминационный момент праздника. Все услышали громкий крик, похожий на «гип-гип, ура!».

И появился конь.

Кейт никогда не видела ничего подобного. Она наблюдала на праздниках майские деревья, шуточные народные танцы и костры в Иванов день. Но все это были — чисто английские увеселения. А это фантастическое создание выглядело так, будто оно было совсем из других краев. Кусок черной ткани, пропитанной смолой, драпировал огромный каркас, на котором крепилась до смешного маленькая голова коня. А наверху, из центра каркаса, высовывался «всадник». На нем была большая черная маска, разрисованная белой и красной красками.

Молодой человек, одетый в стиле исполнителей народных танцев о Робине Гуде, держа в руке какую-то деревяшку, вывел коня на площадь. И там они начали танцевать.

Те, кто был вечером в трактире, узнавали некоторые движения, в особенности дразнящие подрагивания тела молодого человека с деревяшкой. Конь танцевал, каркас его покачивался, а толпа пела:

Барабаны били не переставая. Для Гарри впервые барабанная дробь не