Качана.

Проштрафимся патрульным видновская крыша могла поставить задачу и определить срок — до утра! Утром будет уже поздно…

„Но как найти Качана? Искать через „Освальд“?! Но это уже только завтра!“

Внезапно Игумнов догнал:

Зацепка у патрулей была одна. Та же самая, что и у ментов:

„Адрес Коржакова… Рано или поздно они наверняка тоже приедут в тот же адрес, на Варсонофьевский, чтобы перехватить Качана!..“

Заехали с Рождественки.

В исконных московских переулках, здесь, чувствовалась близость соседней Большой Лубянки — вотчины бывшего Комитета Государственной Безопасности, перешедшего под крышу Федеральной Службы Безопасности.

Среди истых москвичей переулок пользовался дурной славой — в тридцатые тут прямо днем в подвалах, соединенных тунелем с главным зданием — Домом Номер Один — чекисты расстреливали свои жертвы.

Менты не любили бывать во владениях „смежников“.

„Жигуль“ оставили на углу, далеко от дома Коржакова.

Не особо быстро, чтобы не привлекать внимания натыканной всюду наружной охраны ФСБ, двинулись по переулку.

Откудато из подъезда появился милиционер. Взглянул сквозь них.

Морозец неожиданно ослаб. К утру предполагалась оттепель.

Было почти безлюдно. Встречный мужчина в штатском, явный „топтун“, проводил их внимательным взглядом.

В дело нигерийской наркомафии можно было, в принципе, втравить ФСБ. „Иностранцы все-таки!“ Но тогда, если бы „макаров“ Качана нашелся, сохранить тайну уже точно бы не удалось…

Впрочем, ждать много от чекистов в течение оставшихся часов не приходилось. Они долго запрягали и еще дольше ехали. Кроме у них были другие приоритеты. Еще вчера они в упор не замечали уголовников. Рот был забит своими заботами. То это были баптисты, то „Память“, то евреи. Теперь кавказцы… Менты их интересовали лишь постолькупоскольку. Когда-то они собирали данные на сотрудников, у которых завелись собственные иномарки. Их владельцы считались заведомо коррумпированными.

Теперь у фээсбэшников снова начиналась звездная пора…

— Сюда, — Игумнов вошел во двор.

В другое время он бы основательно подготовился, прежде чем среди ночи бесцеремонно вломиться в квартиру.

Сейчас было не до этого.

В проеме высокой арки им пришлось остановиться.

Начальника розыска неожиданно вызвали по „сотовому“.

— Игумнов? — голос был молодой, самоуверенный. — Старший лейтенант Самарский. Управление МУРа…

Звонивший подражал грубоватой манере легендарных муровских сыскарей.

Разница была одна — когда те называли себя, оказывалось, что их имена на слуху в мире розыскников. О старшем лейтенанте Самарском Игумнов слышал впервые.

— Привет Игумнов… — Ломкий продолжил фамильярно продолжил. — Качан у тебя работает?

— Ну…

Игумнов сразу подумал о похищенном пистолете. Существовало несколько вариантов.

„Макаров“ сдали в МУР, дежурный сразу принял меры: установил принадлежность…»

Могло быть и подругому:

«Кого-то задержали с пистолетом… По номеру установили владедьца. Далее тот же результат…»

Наконец, могло произойти самое худшее: произошло преступление, киллер бросил пистолет на месте преступления…

«„Макаров“ идентифицировали по стреляной гильзе…»

— Он сейчас проверял по Адресному одного человека…

Игумнов понял: никакого чуда не произошло.

— Коржакова Евгения Ивановича. В курсе?

— Да.

— Он у вас что ли, Коржаков?! — Голос зазвучал мягче.

Игумнов понял: старший летенант тоже строил воздушные замки, прослышав про звонок Качана.

— Как ты узнал сотовый? — Игумнов хотел убедиться в том, что с ним действительно говорит сотрудник.

— Ваш дежурный дал. Качан оставил в Адресном свой номер. Я перезвонил. Вот сегодняшний пароль. Все путем… Что у тебя на Коржакова?

Минутудругую они прощупывли друг друга.

Качан ничего понять, волновался. Разговор шел явно о нем.

Младший инспектор Карпец не вникал в суть, он хотел есть, рука его то и дело касалась бутерброда, который в последнюю минуту жена сунула ему в карман.

— Разговор не телефонный. — Могло статься, что старший лейтенант мог сильно облегчить их поиски. — Ты где сейчас?

— На Петровке. Но я должен отъехать в 108е. А чего?

Игумнов взглянул на часы. Езды от Варсонофьевского до МУРа было всегоничего. Тем более ночью…

— Я еду домой через Центр…

— Отлично. Ты мог бы сейчас подскочить на Петровку?!

— Запросто.

— Тогда давай. Я буду ждать на воротах…

— Договорились.

Игумнов обернулся к младшему инспектору, протянул ладонь. Карпец положил ключи от машины.

«Пахан, он и есть пахан… За паханом не пропадет…»

Игумнов закрыл ладонь с ключами…

— Пойдете без меня. Горячку не пороть. Попробовать найти с Коржаковым общий язык… Главная опасность сейчас для него и для нас — два патруляотморозка. Эти церемониться не будут. Минутку!..

Он вспомнил, достал из наплечной кобуры «макаров», передал Качану.

— Держи.

— Может не надо? — Качан слабо запротестовал. — Мало как обернется…

— Как бы не обернулось!.. — Они и так были повязаны. — Контакты по мобильнику и через дежурного. Разбежались…

Дом на Варсонофьевском выглядел старым, с широкими пролетами чистейших, отмытых до белизны каменных лестниц, с высокими дверями одна против другой на каждой площадке.

В подъезде стояла полная тишина. На всех этажах, кроме первого, горел яркий свет.

— Здесь…

Квартира Коржакова оказалась на пя-том — с новой стальной дверью, с «глазком» в средине.

— Начинаем…

Качан встал сбоку — на случай, если бы пришлось подставить и не дать закрыть дверь изнутри. Кроме того он не хотел, чтобы старший консультант по менежменту «Освальда» увидел его раньше времени.

Младший инспектор, наоборот, встал напротив «глазка»- невысокий, с загадочной улыбкой, из-за которой многие ему не доверяли.

— Давай! — Качан снял очки — как всегда перед задержанием или просто дракой.

Карпец позвонил. Звонок, оказался пронзительным, казалось, разбудит весь дом. Открыть, однако, не спешили.