Г.Б.Свет в головах стоит, не рассмотреть,какую плоть душа облюбовалаво сне, и нужно выходитьвсе в том же теле, с тем же провожатым.Они хотят, чтоб мы с тобой гуляли,беседуя (опять литература,и пара анекдотов о великих,и тот же Ад). Но мы под эти сводысошли неглубоко, и там видалисоветских мертвецов при орденах,и поклонились им. День,если воскресенье, так тягуч,и первый круг не страшен. Я откроюна той странице, где тебяубили, и спокойно прочитаю.Но вертится кошачий телескоп,и спичкой чиркают, и барственный Менухинроняет канифоль из-под смычка,и тень томится, ожидая новыхпопутчиков, и стережет у двери
август-сентябрь 1984
***
И я бы мог, как шут
Пушкин
Гостиница 'Лондон',У лавки зеленнойОкно полустерто, а тамдекабрист с полустертым лицом,Рылеев какой-нибудь,смотрит в стекло подорожеи мрачно парит над Россией.Солдат отставной,чухонцы идут за капустойи поп - вот его бы и клюнутьс налету. И шепчутсянаискосок от Сенатаостроносые тени, и метят,покуда язык не распухнет,в масонский учебник.И Пушкин огрызком пераприцелившись, ткнет наугад,и запоздалая дрожьбежит по веревочным плечикам кукол,и вот уже все замираютв искусственных позах.
25 октября 1984
***
Н.З.Если о мертвецах - молчок, то не сходится устный счет тех, кого упрямо люблю с тем, что в Лену несет Вилюй. И уже известен предел – бороде не вечно седеть, и подсказки плести волнам. В кровь сдирает русло Синай, и вода опять солона, чисто с перьев течет луна, через голову кувырок отпускает птица-нырок. Поклониться ей не впервой, что ей птичьей трясти головой, если все - как с гуся вода. Силой пробуйте, а сам не дам. Ни словечка - а там тишина, и просторная катит волна, и на камне сидит человек, и выходят дочери рек и поют, обступая его. И корабль несет на боках наливные капли смолы, и какой-то бывший рифмач обещает нас подвезти, мертво скалится у руля.
