своеобразен, как в других учениях, Шмальц (Sfaatsw. in Briefen, 1818, I. S. 63), который смешивает ввиду ошибочного понимания отношения между деньгами и товаром понятие последнего с понятием потребительских благ в узком смысле слова, т. е. приходит к результату, как раз противоположному выше выведенному научному определению товара].

Из только что изложенного понятия товара в научном смысле слова видно в то же время, что характер товара не есть нечто присущее благу, не свойство последнего, а только особое отношение его к лицу, обладающему им, отношение, с исчезновением которого должен отпасть у блага также и характер товара. Благо поэтому перестает быть товаром, как только обладающий им хозяйствующий субъект отказывается от намерения обменять его или когда оно попадает в руки такого лица, которое предназначает его не для дальнейшего обмена, а для потребления. Шляпа или шелковая материя, выставленные шляпочником и торговцем шелковыми материями для продажи в своих лавках, — товары, но они тотчас же перестают быть таковыми, как только первый предназначает шляпу для собственного употребления, а последний, скажем, для подарка своей жене; голова сахару или апельсины в руках бакалейного торговца — товары, но они теряют характер таковых, перейдя в руки потребителя. И чеканенный металл перестает быть товаром, если его владелец не предназначает его для дальнейшего обмена, а для каких-нибудь целей, например когда дают ювелиру серебряный талер, чтобы последний приготовил из него какое-нибудь украшение.

Характер товара поэтому не только не составляет свойства благ, но является обыкновенно даже преходящим отношением их к хозяйствующим субъектам. Известные блага предназначаются их владельцами для обмена на блага других хозяйствующих субъектов. В промежуточное время многократного перехода из рук в руки, от первых владельцев к последним, мы называем их товарами; но когда блага достигли своей экономической цели, т. е. очутились в руках потребителя, они само собой перестают быть товарами и становятся потребительскими благами в узком смысле этого слова, противоположном понятию «товар». Где этого не бывает, как, например, очень часто с золотом, серебром и т. д., в особенности в отчеканенном виде, там блага, естественно, остаются только до тех пор товарами, пока находятся в отношениях, обусловливающих их товарный характер [из этого видно, с одной стороны, что общее указание на то что деньги — товар, нисколько еще не объясняет особого положения денег среди других товаров; с другой же — становится понятным, что взгляд экономистов, отрицающих у денег их характер товара, «так как они как таковые, в особенности в виде монеты, никаким целям потребления не служат» (не говоря о заключающемся в таком утверждении игнорировании важной функции денег), уже потому лишен основания, что путем подобных же возражений можно отрицать характер товара и у других благ. «Товар» как таковой никаким целям потребления не служит, по крайней мере в форме, приспособленной для оборота (в слитках, кипах, вязках, в запакованном виде и т. д.). Чтобы оказаться годным для потребления, благо должно перестать существовать как товар, оно должно быть освобождено от формы, которую оно приняло для оборота (расплавлено, разделено, лишено упаковки). Для благородных же металлов обычная форма, в которой они находятся в обороте, — слитки и монета, и потому то обстоятельство, что их нужно освободить от этой формы, чтобы получить возможность потребить их, еще не дает нрава усомниться в свойственном им характере товара].

Задача изложения причин различных, и притом меняющихся, отношений между количествами благ, появляющимися в обмене, всегда привлекала особенное внимание исследователей в области науки о народном хозяйстве. Попыток решения этой проблемы имеется столько же, сколько и самостоятельных теорий нашей науки, а у некоторых писателей эти попытки сливались с теорией цен. Наоборот то обстоятельство, что различные блага обмениваются одно на другое не с одинаковой легкостью, до сих нор не обращало на себя особенного внимания. Однако это бросающееся в глаза различие в способности товаров к сбыту представляется явлением столь практически важным и от правильного понимания обстоятельств, оказывающих здесь свое влияние, в столь сильной степени зависит успех хозяйственной деятельности производителя и продавца в каждом отдельном случае, что наука не может отказываться дольше от более точного исследования природы и причин этого явления. К тому же ясно, что учение о происхождении денег как товара, отличающегося наибольшей способностью к сбыту, учение, до сих пор очень спорное, сможет найти полное и удовлетворяющее всех обоснование только в указанном исследовании.

Насколько я мог наблюдать, способность товаров к сбыту ограничена по четырем направлениям.

Во-первых, по отношению к лицам, которым можно сбыть товары.

Владелец товаров не может сбыть их любому лицу; всегда есть известный круг хозяйствующих индивидов, которым только и можно сбыть товар.

Он не может рассчитывать сбыть свои товары всем лицам, которые:

a) не имеют потребности в них;

b) в силу оснований правовых или физических отстранены от приобретения их [на первое место здесь следует поставить ограничения в способности товаров к сбыту, вытекающие из законов против роскоши или полицейских предписаний в интересах безопасности. В средние века, например, способность бархата к сбыту распространялась в некоторых странах только на дворянство и духовенство, а способность оружия к сбыту в иных местах и сейчас ограничена кругом лиц, имеющих административное разрешение на обладание им];

c) не знают о появившейся возможности обмена [малоизвестные товары уже ввиду этого имеют очень узкий круг покупателей. Поэтому производители приносят нередко большие экономические жертвы, чтобы «ознакомить» публику со своими товарами, имея в виду расширить таким образом круг лиц, которым можно было бы их сбыть. Отсюда понятно народнохозяйственное значение публичных извещений, объявлений, реклам и т. д.];

d) для которых конкретная часть продаваемого товара не представляет эквивалента такого количества даваемого в обмен блага, которое было бы больше количества, эквивалентного для продавца [развитие потребностей и рост благосостояния народа в общем значительно увеличивают способность товаров к сбыту, но по отношению к некоторым ведут к уменьшению таковой. Иные товары, которые легко можно сбыть в бедной стране, становятся с трудом сбываемыми именно тогда, когда последняя достигла хозяйственного расцвета].

Если мы теперь обратим внимание на круг лиц, которыми ограничен сбыт того или другого товара, то для каждого товара получим весьма различную картину. Сравним, например, круг лиц, среди которых может иметь место сбыт хлеба и мяса или вина и табака, с тем, где возможна продажа астрономических инструментов или санскритских сочинений. Еще ярче бросается в глаза это различие среди нескольких видов товара одного и того же рода. Наши оптики держат в магазине очки для всех степеней дальнозоркости и близорукости, наши шляпочники и перчаточники, сапожники и скорняки имеют шляпы, перчатки, башмаки и кожаные товары различной величины и качества. Как велико, однако, различие между кругом лиц, которым ограничен сбыт самых сильных очков, и тем кругом, среди которого можно сбыть очки средней силы, или между кругом лиц, на которые распространяется способность к сбыту перчаток и шляп средней величины, и кругом лиц, которым можно продать шляпы и перчатки необычной меры.

Во-вторых, способность товаров к сбыту ограничена областью, в которой товар может найти сбыт.

Чтобы товар мог найти сбыт в какой-нибудь местности, необходимо, кроме указанного выше условия, т. е., чтобы там был круг лиц, которым его можно сбыть, еще и то:

a) чтобы не было физических или правовых препятствий к перевозке данного товара в эту местность и к продаже его там;

b) чтобы связанные с перевозкой расходы не исчерпывали пользы, извлекаемой из представляющейся возможности обмена.