- Я не могу сказать, возможно, ли подобное, вообразить себе могу с трудом, что кто-нибудь тронет ее сердце, - уклончиво ответила она.

Теодор оживился.

- Ваш ум так же остер, как наконечник стрелы, которой вы сегодня собираетесь поразить цель. - Она засмеялась. - Вы подарили мне надежду. Я не увижу врага в вашем лице?

- Что вы! Единственное мое намерение, чтобы мои друзья имели возможность быть счастливыми, а я делаю для этого что могу, - заверила она несколько кокетливо.

Теодору понравился ее смех, и он тоже рассмеялся.

Из окна экипажа тут же показалась голова баронессы фон Лейдендорф, Теодор успел отъехать от графини на некоторое расстояние, пока тетушка поворачивалась. К счастью обратилась она не к нему.

- Вы не устали, моя дорогая? - спросила она у графини.

- Ничуть. Ваш племянник интересный собеседник.

- Теодор! Умоляю, побереги слух графини и не рассказывай ей своих анекдотов! - предостерегла баронесса племянника.

- Обещаю, ma tante.

Элизабет поравнялась с экипажем, и баронессе пришлось сосредоточить внимание на ней.

- Вы строги с ним. Мы просто болтали об индейцах.

- Помилуйте, что мой Теодор знает об индейцах?

- Столько же сколько и я. Не более чем из книг Джеймса Фенимора Купера, - беззаботно пожала плечами графиня.

Она снова засмеялась и пришпорила лошадь. Баронесса с удивлением наблюдала, как графиня пустила коня в галоп по осеннему убранному полю. Заметив беспокойство баронессы, Хельга заверила.

- Она ощутила свободу, с ней ни случиться ровным счетом ничего. Вы не сказали о состязании. Из чего она собралась стрелять?

- Из лука изготовленного воинами одного африканского племени, - гордо заявила баронесса. - Она сможет?

Хельга многозначительно хмыкнула.

- В Элизабет полно скрытых талантов.

- Удивительно, как скромный наряд ее преобразил. Она несется, как настоящая амазонка! - восхитилась баронесса.

Оля не поняла последнего слова, посмотрела на Эл, лошадь которой шла рысью.

- Она ездит, словно кавалерист, - засмеялась баронесса.

- Как американка,- возразила Оля.

- Я нахожу, Хальга, ваша подруга все делает на всю широту души, - сказала Матильда фон Лейдендорф с восхищением. - Верно ли это?

Баронесса заметила, как фройлян Карлсон задумалась.

- Да, пожалуй. Мы давно знакомы, но я порой не понимаю ее порывов, - ответила она.

Ольга чуть не сказала, что у Эл вообще нет порывов, но, глядя в окно, она увидела, как Эл опять пустила лошадь в галоп, конь понесся через поле к видневшимся вдали ярмарочным шатрам и изгородям. Эл сделала круг и возвратилась к ним довольная, с некоторым превосходством посмотрев на Хельгу.

- Она не может проиграть, - услышала она восхищенный шепот баронессы.

Потом Хельга заметила, как на нее смотрит Теодор, в его взгляде было любование и надежда. Она вопросительно посмотрела на него, а он вдруг беззастенчиво улыбнулся и поравнялся с каретой. Ей пришлось вести с ним беседу до самой ярмарки, при этом баронесса на удивление молчала, только мило улыбалась.

Они оставили слуг присматривать за лошадьми. Эл извлекла откуда-то свой длинный лук в чехле из бархата, и они направились делать заявку на состязание.

Через час начался первый тур состязаний. Хельга потянула Теодора за рукав.

- Вам интересно, господин барон? - спросила она.

Теодор заметил скуку на ее лице.

- Я был бы рад пройтись, - подхватил он ее настроение. - У вас как будто соревнование не вызывает интереса?

- Если Элизабет ставит перед собой цель, она ее добивается, - заявила Хельга.

Ей в голову бы не пришло, что ее слова барон мог истолковать в ином смысле. Он с воодушевлением повел ее по ярмарке, ему все окружающее было знакомо с детства, ее внимание к окружающему был не поддельным, словно такое действо было ей в диковинку. Ее вопросы удивляли.

- Где вы провели детство? - спросил он. - Вы так внимательно изучаете обыденные вещи. Как ребенок, который никогда не видел козу или бычка.

- Я? Я исключительно городской житель, - смутилась она.

- А кто ваши родители? Я так и не спросил.

- О, я вовсе не родовита. Мой отец врач, поэтому я больше разбираюсь в медицине, чем в сельском хозяйстве.

- Вы мне кажетесь очень образованной девушкой, - без иронии сказал он.

- Вы так считаете? Мне, наверное, следует сказать, что это не так и покраснеть, - сказала она и улыбнулась. - Мне порой кажется, что я совсем ничего не понимаю, жизнь часто ставит меня в тупик, особенно в вашей чужой мне стране.

- Для меня эта страна тоже чужая. Я же немец. Я не люблю австрийцев, они слишком гордятся своей империей. Если бы я мог показать вам мои родные места.

- Я бы с радость, если бы это было возможно.

- Вам когда-нибудь хотелось убежать? - спросил он. - От всего. От друзей, от глупых обязанностей и обязательств.

- Да, - кивнула она беззаботно, - особенно от глупых обязанностей.

- Я подчас не знаю, что я здесь делаю, можете себе такое представить?

- Могу, эти мысли преследуют меня все чаще последнее время. Знаете, Теодор, меня сюда привезли совсем не для того, чтобы любоваться красотами.

- Я часто видел вас рядом с графом.

- Вы следили за мной?

- Признаюсь. Но вы неуловимы, или я плохой сыщик. Мне удавалось видеть вас издали, я был этому рад. Хельга, я не питал никаких надежд, вы просто озарили мою жизнь. Я несчастный мечтатель. Вы бы поехали со мной в Германию? Если бы это было возможно?

- Конечно, мне следует лучше узнать Европу.

- Правда?

Он взял ее за руку. Тут мимо них с шумом прошла компания человек из десяти.

- А где это? - спрашивал кто-то.

- Да, там. Ей богу не вру. Бьет из здоровенного лука в любую мишень.

Ольга поняла, что Теодор обнял ее, защищая от толчков прохожих.

- Осторожней! - возмутился он.

- Простите, фройлян, - извинился перед ней крепкий селянин.

- Что случилось? - спросила она.

- Там стреляют стрелами. Говорят какая-то фрау лупит так, что дух захватывает. Надо бы взглянуть. А вы бы не дороге не обнимались голубки.

Хельга подскочила на месте.

- Элизабет. Она с ума сошла?

Она выскользнула из рук Теодора и стремительно заскользила среди зевак, он не успевал за ней. Эта девушка из хрупкой статуэтки превратилась в нечто неуловимое и подвижное. Она сновала в толпе, подобрав свои юбки со скоростью неприличной для девушки. Он сначала недоумевал, а потом рассердился. Затеи его тетки постоянно выходили ему боком. Ему не было дело до того, что делает теперь графиня, но он потерял внимание Хельги, а потом не только внимание, но и ее саму, толпа отрезала ему путь. Он рассердился на всех женщин сразу. В первых рядах слышались крики и аплодисменты. Он залез на какую-то