даже не требующими дальнейшего исследования и оправдания, и если нам удаётся подвести какое-либо суждение под форму дедуктивного умозаключения, то оно нам кажется доказанным по преимуществу. Неудивительно поэтому, что логика и до сих пор почти исключительно занимается дедуктивными умозаключениями, и все другие элементарные приемы мышления стремится втиснуть в рамки этого метода. Как всегда косвенное, производное, благодаря своей дифференцированности обращает на себя внимание и подвергается изучению прежде всего. Однако в своих отчётливых формах оно в большом количестве заключает уже застывшие продукты первичной живой творческой деятельности; упуская из виду эти более простые деятельности, логика придает дедуктивному умозаключению мертвенный характер. Так как дедуктивное умозаключение есть производный процесс, то анализируя его, она рано или поздно натыкается на такие элементы, на такие посылки, которые даже и с помощью натяжек не могут быть ни из чего дедуцированы; перед вопросом об источнике достоверности таких посылок она останавливается в бессилии и берёт их как мертвые готовые продукты, не усматривая живых источников их происхождения. Между тем очевидно, что вся хваленая достоверность и ясность дедуктивного умозаключения зависит от достоверности посылок, и если вопрос о происхождении посылок не решен, то это значит, что мы довольствуемся достоверностью и ясностью, взятыми напрокат неизвестно откуда.

Совсем иной характер приобретает дедуктивное умозаключение, если поставить его в связь с процессами прямого восприятия, прямой индукции и косвенного восприятия как возможными источниками посылок. При этом условии оказывается, что и дедуктивное умозаключение есть хотя и производный, но всё же творческий, применимый не только для поверки, но и для открытий процесс. Мало того, оказывается, что он вовсе не состоит только из безошибочного, но зато бесплодного развертывания посылок, а заключает в выводе настоящий шаг вперёд, именно косвенное восприятие некоторой новой стороны действительности. В этом смысле дедуктивное умозаключение есть не что иное, как косвенное восприятие, возникающее на почве уже существующих суждений, подобно тому как прямая индукция есть прямое восприятие, возникающее на почве существующих суждений.

Элемент интуитивного косвенного восприятия нетрудно найти и в непосредственных (из одной посылки) и в опосредствованных (из двух и более посылок) дедуктивных умозаключениях. Непосредственные дедуктивные умозаключения состоят в том, что, зная одно какое-нибудь отношение между S и Р, мы узнаем из него также о существовании некоторого другого отношения между теми же или более индивидуализированными, взятыми в утвердительной или отрицательной форме S и P. Напр., в случае обращения (conversio), из суждения, устанавливающего отношение между S и P, мы узнаем отношение между P и S. При поверхностном взгляде на такие умозаключения кажется, что в них вывод не заключает ничего нового в сравнении с посылкою, так что для получения его мы вовсе не нуждаемся в интуитивном усмотрении новых отношений. На деле это неверно. Отношение P к S вовсе не тожественно с отношением S и P (напр., суждение 'все S? суть? P' при обращений даёт 'некоторые P суть S'); мало того, в некоторых случаях отношение S к P известно, а обратное отношение остаётся совершенно неопределенным (напр., в частно-отрицательных суждениях 'некоторые S не суть P'). Следовательно, для получения вывода необходимо отчётливо поставить в сознании связь, направленную от S к P, и, не теряя её из виду, проследить ту же самую действительность в направлении от P к S, чтобы найти новые её свойства. Этот процесс по существу вполне сходен с косвенным восприятием, и здесь и там новые стороны действительности необходимо связаны с уже известными сторонами её связью основания и следствия или функциональной зависимости. Разница лишь в том, что в дедуктивном умозаключении вывод содержит в себе элементы действительности S и P, уже дифференцированные в посылках, так что остаётся только усмотреть связь между ними, между тем как в суждении, полученном путём косвенного восприятия, субъект или предикат или даже оба они вместе вовсе ещё не даны в прямом восприятии, служащем исходным пунктом этого акта.

Опосредствованные дедуктивные умозаключения требуют такого же акта косвенного восприятия. Они состоят в том, что, поставив в сознании дифференцированную с двух различных сторон действительность M, т. е. выразив её содержание в двух суждениях, из которых одно заключает в себе S, а другое P, мы затем присматриваемся к содержанию этой действительности и находим в ней некоторое новое свойство, именно отношение S к P.

Традиционная логика рассматривает лишь простейшие из этих умозаключений, именно те, в которых посылки состоят только из понятий S, M и P, а вывод только из понятий S и P: в них различие между посылками и выводом состоит лишь в том, что в выводе выпадает понятие M и присоединяется связь основания и следствия между S и P. Другие формы дедуктивных умозаключений традиционная логика или упускает из виду, или стремится втиснуть в рамки описанной формы, между тем как современная логика все решительнее начинает признавать самостоятельность их. Типичным образцом этих форм могут служить, напр., следующие выводы: Фалес жил раньше Анаксимандра, Анаксимандр жил раньше Анаксимена, значит, Фалес жил раньше Анаксимена; Кант жил безвыездно в Кенигсберге, Шеллинг никогда не был в Кенигсберге, значит, Кант никогда не виделся с Шеллингом; A равно D; B равно D; значит A равно B. Во всех этих умозаключениях выводное суждение отличается от посылок тем, что в нём мы выбрасываем три элемента посылок – M, отношение S к M (временное, пространственное и т. п.) и отношение P и M, (временное, пространственное и т. п.) – и соединяем связью основания и следствия не оставшиеся S и P, а S и его пространственное, временное и т. п. отношение к P, вовсе не заключавшееся в посылках. Характер этих умозаключений можно пояснить с помощью следующего сравнения: если нам дана точка M и пространственное отношение к ней точек S и P, то в связи с этими данными само пространственное целое, к которому принадлежит S, M и P, рисуется нам с такою отчётливостью, что мы можем уже, непосредственно рассматривая сами S и P, проследить их отношение друг к другу, хотя оно совершенно не похоже на отношения их к M. Точно такой процесс усмотрения некоторого вполне нового отношения совершается и во всех произведенных умозаключениях, но, само собой разумеется, он возможен лишь там, где нам удалось уже отчётливо дифференцировать элементы действительности и функциональные связи между ними. До сих пор такие умозаключения преимущественно применяются для определения пространственных и временных отношений, отношений равенства, свойств агрегата на основании свойств частей и т. п. Надо полагать, что вместе с возрастанием дифференцированности наших представлении о мире будут появляться все новые и новые разновидности таких умозаключений. Почему именно пространственные и временные отношения, а также отношения равенства дают наибольшее количество хорошо обоснованных умозаключении этого рода, на этот вопрос должна ответить онтология, разъяснив природу этих сторон действительности. Мы же здесь можем ограничиться только общим указанием принципа, лежащего в основе дедуктивных умозаключений. Он тот же, что и в косвенных восприятиях: от основания (данного в посылках) мы восходим к следствию (в выводе) или, наоборот, от следствия (данного в посылках) мы нисходим к основанию (в выводе). Этот процесс возможен потому, что объекты, составляющие содержание посылок, находятся в акте знания налицо, как реальное бытие, а потому и основания их также, должны быть налицо, и следствия из них должны возникать как бы на наших глазах.

В борьбе с интуитивизмом традиционная логика может попытаться подвести все дедуктивные умозаключения под формулы четырех фигур силлогизма, сводя их в свою очередь к первой фигуре [CCCXIX], и утверждать, что первая фигура силлогизма не требует интуиции, так как в выводе она не даёт ничего такого, что не содержалось бы уже в посылках.

Не будем спорить о том, можно ли отлить все опосредствованные дедуктивные умозаключения в формы четырех фигур силлогизма. Во всяком случае, несомненно, что это предприятие выполнимо не иначе как с помощью натяжек и насилий [CCCXX]. Однако этим вопросом нам заниматься незачем; чтобы отстоять свою точку зрения, мы можем пойти иным путем, именно показать, что вывод даже и в первой фигуре силлогизма опирается на интуитивное усмотрение некоторых новых сторон действительности в сравнении с тем, что усмотрено в посылках. И самом деле, вывод по первой фигуре силлогизма основывается на том принципе, что основание основания есть основание следствия (а также следствие следствия есть следствие основания): если S есть основание M, а M основание P, то S есть основание P. Усматриваемая в выводе связь S с P не есть то же самое, что и связь S и M и M с P: в посылках связь от S к P опосредствуется звеном M, а в выводе мы усматриваем, что действительность, к которой принадлежат S, M и P, представляет собою единое целое настолько, что если дано S, то дано и P. Разница между первою фигурою силлогизма и остальными опосредствованными