детям, мало. Необходимо еще быть Учителем для собственного ребенка. Именно Учителем с большой буквы. К сожалению, это понятие у нас «стараниями» средней школы обесценено, и в самих школах Учителей очень мало, зато много преподавателей. А разница между этими двумя понятиями очень большая.

Очень важно, чтобы родители для своих детей были Учителями, а не только воспитателями или преподавателями. Попробую объяснить, что я имею в виду. Задача воспитателя — подготовить ребенка к жизни среди людей, «сделать» его социально-приемлемым. Задача преподавателя — передать ребенку знания. В задачу Учителя могут входить и задачи, стоящие перед преподавателем и воспитателем, но главная его задача — привить ребенку духовные ценности, пробудить у ребенка способность и желание учиться. А. Дистервиг писал: «Плохой учитель преподносит истину, хороший — учит ее находить».

Еще одно отличие Учителя от воспитателя и преподавателя[10] в том, что у него есть необусловленная любовь к ребенку. Росс Кэмпбелл, автор бестселлера «Как на самом деле любить детей», пишет: «Чтобы ребенок воспринял то, что у нас есть, он должен отождествить себя со своими родителями настолько, чтобы их жизненные ценности стали его жизненными ценностями. Если он не чувствует искренней и глубокой любви родителей, если они не принимают его в своем сердце таким, какой он есть — со всеми достоинствами и недостатками, ребенок испытывает серьезные затруднения, пытаясь отождествить себя с родителями и их ценностями».

Следует отметить и важность в процессе воспитания связи таких явлений, как духовность и эмоциональность. Ребенок воспринимает действительность очень эмоционально. Поэтому если его духовный опыт будет эмоционально приятным, то больше уверенности, что он закрепится в сознании ребенка. Напротив, если подобный опыт негативен, например, ребенка помимо его воли пытаются заставить выучить наизусть что-то из Библии, то, скорее всего, это приведет к тому, что духовность у него будет отождествляться с чем-то неприятным. Росс Кэмпбелл отмечает: «… Родители, желающие помочь ребенку в духовном плане, должны озаботиться его эмоциональным состоянием. Именно потому, что ребенок чувства запоминает легче, чем факты, у него в памяти должны накопиться приятные эмоциональные воспоминания, на которые уже можно нанизывать факты, особенно факты духовного содержания».

Одно из величайших заблуждений современного человечества состоит в том, что якобы нет никакой необходимости учиться любви. Эрих Фромм отмечает: «Не то чтобы люди считали любовь делом не важным. Они ее жаждут, они смотрят бесконечное количество фильмов о счастливых и несчастливых любовных историях, они слушают сотни глупых песенок о любви, но едва ли кто-нибудь действительно думает, что существует какая-то необходимость учиться любви. Эта особая установка основывается на нескольких предпосылках, которые порознь и в сочетании имеют тенденцию способствовать ее сохранению».

Одной из таких предпосылок является ошибочное мнение, что любовь приходит к человеку извне, а не рождается в нем самом. А раз так, то нужно просто ждать, когда «придет любовь» («приедет принц на белом коне»). На самом деле любовь находится внутри нас, и то, как она проявится, зависит от нашего желания учиться любить.

Эрих Фромм указывает еще на одно заблуждение, ведущее к убеждению, что в любви ничему не надо учиться: «Состоит оно в смешении первоначального чувства влюбленности с перманентным состоянием пребывания в любви. Если двое чужих друг другу людей, какими мы все и являемся, вдруг позволят разделяющей их стене рухнуть, этот момент единства станет одним из самых волнующих переживаний в жизни. В нем все наиболее прекрасное и чудодейственное для людей, которые были разобщены, изолированы, лишены любви. Это чудо неожиданной близости часто случается легче, если она начинается с физического влечения и его удовлетворения. Однако такого типа любовь по самой своей природе недолговечна. Два человека все лучше узнают друг друга, их близость все более и более утрачивает сердечный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщенность друг другом не убивает то, что осталось от их первоначального волнения.

Вначале они не знали этого всего; их, действительно, захватила волна слепого влечения. «Помешательство» друг на друге — доказательство силы их любви, хотя оно могло бы свидетельствовать только о степени их предшествующего одиночества.

Эта установка, что ничего нет легче, чем любить, продолжает оставаться преобладающей идеей относительно любви, вопреки подавляющей очевидности противного. Едва ли существует какая-то деятельность, какое-то занятие, которое начиналось бы с таких огромных надежд и ожиданий и которое все же терпело бы крах с такой неизменностью, как любовь. Если бы это касалось какой-либо иной деятельности, люди сделали бы все возможное, чтобы понять причины неудачи, и научились бы поступать наилучшим для данного дела образом или отказались бы от этой деятельности».