Следует отметить и тот факт, что в «штурме» Бастилии участвовало не больше тысячи человек, тогда как в Париже на то время проживало восемьсот тысяч жителей. К тому же большинство нападавших были не парижанами, а специально привезенными то ли из Италии, то ли из Марселя отпетыми бандитами. Это опровергает версию, что революция была совершена спонтанно поднявшимся народом.

Мало мы знаем и о том, что французы вовсе не были в большинстве своем против института королевской власти. Они не могли себе представить Францию без короля или представить короля, которого контролирует парламент. Историки отмечают, что в лице Людовика XVI народ видел своего покровителя, который постепенно, но последовательно урезал права правящей верхушки и улучшал положение простолюдинов.

Незадолго до трагических событий, названных впоследствии Великой французской революцией, король лично прибыл на одно из заседаний Национального собрания, поддержал движение за перемены и предложил кардинальную законодательную реформу, которая была бы в пользу народа: равенство, отмену финансовых привилегий представителям высшего класса и духовенства; отмену налогов на имущество и доходы, которые собирались у простого люда; отмену бесплатного труда крестьян на полях своих хозяев; отмену подати на соль; свободу прессы и многие другие новшества.

Интересно, что предложения короля были «приняты в штыки» представителями всех фракций. Аристократия и духовенство почувствовали угрозу потери своих привилегий, а республиканцы поняли, что теряют возможность бороться «во имя народа», так как король дает народу все, что ему необходимо, и становится в этом случае их настоящим представителем и защитником. Если бы предложения короля были приняты Собранием, это означало бы установление мирным путем конституционной монархии. Такой поворот событий был явно неприемлем для всех фракций. Они объединились для того, чтобы не допустить мирного разрешения кризиса самой королевской властью. Ставка была сделана на насилие, что привело к тяжелым последствиям.

Многие историки обвиняют короля в малодушии и нерешительности. Но пожалуй, это обвинение не совсем справедливо, ибо реформы, им предложенные, доказывают, что ему были присущи смелость и решительность. Его единственной и главной «ошибкой» явилась огромная любовь к народу, которую он не хотел предавать и из-за которой не хотел прибегать к насилию. Конечно, если бы он мог предвидеть, какие жертвы «пожнет» революция, то вряд ли стал бы либеральничать. Но история не терпит сослагательных наклонений.

Надо отметить, что «штурм» Бастилии фактически был бесцельным, так как в том же году король собирался разрушить «памятник деспотизму». Был даже разработан план красивой площади на месте Бастилии.

Мало известно и то, что толпа не могла бы захватить крепость, на стенах которой стояло пятнадцать орудий, а за стенами находился сильный гарнизон. Но предводители бандитов знали, что король отдал распоряжение войскам ни в коем случае не стрелять в народ и не проливать кровь. Комендант Бастилии, опытный офицер старой гвардии, прекрасно справился бы со своими обязанностями, если бы ему дали приказ оборонять Бастилию. Но он отдал ключи от тюрьмы и не оказал сопротивления. Впоследствии «благодарные» революционеры отрубили ему голову, посадили ее на кол и носили по улицам Парижа.

То, что случилось во время и после штурма Бастилии, потрясло и испугало парижан. Человеческие головы, насаженные на колья, многочисленные трупы, повешенные на уличных фонарях, говорили о том, что происходит что-то страшное и не понятное разуму. Но несмотря на это, день 14 июля во Франции был, есть и, наверное, еще долго будет главным национальным праздником, поскольку страсть к романтизации массовых убийств, как это ни печально, была и остается присущей многим и многим людям.

Еще не так давно оздоровительный бег был особенно популярен в нашей стране. Однако прошло некоторое время, и его популярность поубавилась. Появились даже поговорки: «Добегался до инфаркта» или «Были б ноги чужие, а то свои» и т. д. И действительно, появились данные об отрицательном влиянии бега на деятельность сердечно-сосудистой системы. Но виноват ли в этом бег? Оказывается, нет. Сердце перестает справляться с предлагаемой нагрузкой, когда увлечение бегом переходит грань, отделяющую физкультуру от спорта, и начинается «погоня за результатом». При солидном перенапряжении (пульс 170–180 ударов в минуту) сердце уже не успевает совершать полноценные по амплитуде движения, что приводит к резкому сокращению систолического объема. А запросы мышечной ткани бегущего тела упорно растут. Получается, что при завышенной ритмичности сердце еще способно поддерживать деятельность жизненно важных органов, но обслуживать себя должным образом оно уже не в состоянии.

Исходя из всего вышесказанного, специалисты советуют любителям бега не перегружать свое сердце. Вот, что рекомендует начинающим бегунам докторант кафедры легкой атлетики Российской академии физической культуры Октай Мирзоев: «Пройдет совсем немного времени, и пятикилометровую дистанцию вы будете пробегать с удовольствием, и захочется пробежать и 10 км, и 15. Только делать этого не нужно».

Очень важно помнить, что главное — это здоровье, а не результаты.

Врачи сегодня считают, что для профилактики инфаркта достаточно подниматься и спускаться по лестнице пешком, а не пользоваться лифтом; пройти в среднем темпе пару остановок, а не садиться в автобус; вообще ходить пешком в день 20–30 минут. А тот, кому позволяют состояние здоровья и условия, от быстрой ходьбы может переходить к медленному бегу.

В подавляющем большинстве люди считают себя беспристрастными, не предвзятыми по отношению к себе подобным: женщины к мужчинам, мужчины к женщинам, любой из нас к людям другого цвета кожи, старикам. Но чаще всего наша непредвзятость иллюзорна, что хорошо показал эксперимент, проведенный американскими психологами.

Тест был довольно простым. На экране компьютера загорались слова или имена. Первый этап — решить, являются эти слова хорошими или плохими. Второй — разделить типичные имена белых и чернокожих. Третий — сгруппировать хорошие слова с именами белых, плохие — с именами чернокожих. Четвертый этап, наоборот, — объединить хорошие слова с именами чернокожих, плохие — с именами белых.

Все «прокололись» на четвертом этапе, потратив на него неоправданно много времени. Психологи сразу же поняли: когда американцы говорят «негр» или «афроамериканец», то думают только о плохом.

Еще один пример. Американский журнал «Нэшнл инкуайрер» сообщил о необычном исследовании, проведенном не так давно учеными американского университета Кент. 150-ти юношам и 150-ти девушкам было предложено сделать подборку статей по политике, образованию и женской психологии на основе