Давайте подведем итог того, что мы можем предположить о Копредке 4, сделав обычное слабое предположение, что он имел большое количество особенностей, разделенных всеми его потомками, всеми бесхвостыми обезьянами, включая нас. Он, вероятно, больше времени посвящал жизни в деревьях, чем Копредок 3, и был меньше размером. Хотя, как я подозреваю, он висел и раскачивался на руках, его руки не были, возможно, так чрезвычайно специализированы для брахиации, как таковые у современных гиббонов, и не такие длинные. У него, вероятно, была гиббоноподобная внешность с короткой мордой. Он не имел хвоста. Или, чтобы быть более точным, его хвостовые позвонки, как у всех человекообразных обезьян, слились в коротком внутреннем хвосте, копчике.

Я не знаю, почему мы, человекообразные обезьяны, потеряли наш хвост. Этот вопрос биологи обсуждают на удивление мало (Возможно, добрые старомодные семейные ценности гиббонов и благочестивая надежда, что наши эволюционные предки когда-то разделяли их, должны были привлечь внимание правого «морального большинства», чья невежественная и целенаправленная оппозиция преподаванию эволюции подвергает опасности образовательные стандарты в некоторых отсталых североамериканских штатах. Конечно, привлечь любую мораль означало бы совершить «естественноисторическую ошибку», но ошибкой является то, к чему прилагают все усилия эти люди. Недавним исключением является Джонатан Кингдон в «Lowly Origin», но даже он не добивается удовлетворительного завершения дискуссии.). Зоологи, сталкиваясь с подобного рода загадками, часто рассуждают сравнительно. Осмотрите млекопитающих, отметьте тех, у кого независимо внезапно возникла бесхвостость (или очень короткий хвост) и попытайтесь увидеть в этом смысл. Я не думаю, что кто-то делал это методично, хотя было бы неплохо этим заняться. Кроме обезьян, потеря хвоста отмечена у кротов, ежей, бесхвостых тенреков Tenrec ecaudatus, морских свинок, хомяков, медведей, летучих мышей, коал, ленивцев, агути и некоторых других. Возможно, самыми интересными для наших целей являются бесхвостые обезьяны или обезьяны с хвостом столь коротким, что его все равно, что нет, как у Мэнской бесхвостой кошки.* Берберийский макак Macaca sylvanus - бесхвостая обезьяна и, возможно вследствие этого, его часто неверно называют Берберийской человекообразной обезьяной. «Целебесская человекообразная обезьяна» Macaca nigra является другой бесхвостой обезьяной. Джонатан Кингдон говорил мне, что она выглядит и ходит точно так же, как миниатюрный шимпанзе. На Мадагаскаре есть несколько бесхвостых лемуров, таких как индри, и несколько вымерших видов, включая «коаловых лемуров» (Megaladapis) и «ленивцевых лемуров», некоторые из которых были размером с гориллу.

Любой орган, который не используется, при прочих равных условиях уменьшится в сравнении с прочими по экономическим причинам. Хвосты у млекопитающих используются для удивительно разнообразных целей (У мэнкских кошек есть единственный ген, который делает их бесхвостыми. Он летален для гомозигот (содержащих две копии), поэтому вряд ли распространится в эволюции. Но я задался вопросом, не были ли первые обезьяны «мэнкскими обезьянами». Если так, мутация, по-видимому, была в Hox-гене (см. «Рассказ Плодовой Мушки»). Я имею предубеждение против такой теории эволюции «счастливого урода», но не могло ли это быть исключением? Было бы интересно исследовать скелет бесхвостых мутантов обычно хвостатых «мэнкских» млекопитающих, чтобы увидеть, приобретают ли они свою бесхвостость тем же способом, что и обезьяны. Овцы содержат в хвосте запас жира. Бобры используют его как весло. Хвост обезьяны-паука имеет мозолистые хватательные подушечки и используется как «пятая конечность» в верхушках деревьев Южной Америки. Массивный хвост кенгуру является рессорой, утяжеленной, чтобы помогать скачкам. Копытные животные используют хвост как мухобойку. Волки и многие другие млекопитающие используют его для того, чтобы подавать сигналы, но это, вероятно, было вторичным «оппортунизмом» со стороны естественного отбора.). Но здесь мы должны особо сосредоточиться на животных, которые живут на деревьях. Белка хвостом улавливает воздух, таким образом, ее «прыжок» почти аналогичен с полетом. У обитателей деревьев часто имеются длинные хвосты как противовесы или как рули для прыжков. Лори и потто, которых мы встретим на Свидании 8, ползают по деревьям, медленно преследуя свою добычу, и имеют очень короткие хвосты. Их родственники галаго, с другой стороны, являются энергичными прыгунами, и они обладают длинными, пушистыми хвостами. Древесные ленивцы бесхвосты, как и сумчатые коалы, которых можно было бы рассматривать как их австралийских аналогов, и оба передвигаются по деревьям медленно, как лори.

На Борнео и Суматре длиннохвостые макаки живут на деревьях, в то время как близкородственные им свиннохвостые макаки живут на земле и имеют короткий хвост. У обезьян, которые активны на деревьях, обычно длинные хвосты. Они бегают вдоль ветвей на четырех лапах, используя хвост для баланса. При перепрыгивании с ветки на ветку их тело принимает горизонтальное положение, а хвост вытягивается сзади как балансирующий руль. Почему же тогда гиббоны, которые столь же активны на деревьях, как и всякие обезьяны, не имеют никакого хвоста? Возможно, ответ лежит в совершенно ином способе их перемещения. Все обезьяны, как мы видели, иногда ходят на двух ногах, и гиббоны, если не применяют брахиацию, движутся вдоль ветвей на своих задних ногах, используя длинные руки для поддержания устойчивости. Легко представить себе хвост, являющийся неудобством при ходьбе на двух ногах. Мой коллега Десмонд Моррис (Desmond Morris) говорил мне, что обезьяна-паук иногда ходит на задних ногах, и длинный хвост для нее – явно главная помеха. И когда гиббон намеривается перелететь на отдаленную ветку, он делает это из вертикально висящего положения, в отличие от горизонтального положения прыгающей обезьяны. Далекий от того, чтобы быть стабилизирующим рулем, развевающимся сзади, хвост, несомненно, был бы бременем для вертикального брахиатора, такого как гиббон или, по- видимому, Копредок 4.

Это лучшее, что я могу сделать. Я думаю, зоологам нужно уделять больше внимания загадке, почему мы, человекообразные обезьяны, потеряли наш хвост. Противоречие фактам, основанным на опыте, вызывает приятные домыслы. Как хвост уживался бы с нашей привычкой к ношению одежды, особенно брюк? Это придает новую актуальность классическому вопросу портного: «Сэр, висит налево или направо?»