начал дебаты со всеми арбитрами LambdaMOO, от которых, однако, он (или они) впоследствии быстро отказался. Только тогда, пытаясь назначить арбитра для разрешения двойного спора, те, кто программировал арбитражную систему, обнаружили «дыру», которую использовал Tchinek: ни один из арбитров не мог разрешать спор, в котором одна из сторон прежде уже участвовала в дебатах с этим арбитром, таким образом, нельзя было устраивать никаких споров с Tchinek.

Не растерявшись, маги немедленно исправили «дыру» (некоторые пункты «правил поведения» появились именно в результате этих действий), и хотя были назначены два разных арбитра для разрешения двух этих споров, они, независимо друг от друга постановили, что «следует исправить систему арбитража и не наказывать Tchinek».

Действительно, позднее арбитр, принимавший участие в споре ТсЫпекзаявил: «...арбитражные разбирательства становятся просто раем для линчевателей, и мне это не нравится. Именно по этой причине в дальнейшем я, скорее всего, не буду разбирать какие-либо споры. Кажется, что большинство полемистов хотят не дебатов, а крови» (28 февраля 1995 года). Несмотря на последовавшую позже месть этому арбитру (оскорбления) и Tchinek (дебаты и ходатайства), Tchinek добился успеха не только в разоблачении документов, использованных против SamlAm в реальной жизни и основанных на бездоказательных утверждениях, но и еще в наглядной форме продемонстрировал то, из-за чего он (они), а также некоторые другие участники МОО постоянно критиковали процесс проведения споров, а именно — уязвимость этого процесса по отношению к манипуляциям со стороны тех, кто решил использовать проведение дебатов для достижения своих собственных целей. Более того, он (они) закончили год еще одной дискуссией, на этот раз оспаривающей необоснованное проведение голосования и дебатов в 1993 году Павлом Кертисом.

Несмотря на то что кого-то может удивить приведенное выше описание того, что происходит внутри МОО, но с точки зрения инсайдера, выводы из него довольно поучительны и заключаются в том, что существует тонкий баланс — между законами, регулирующими администрирование сайта, а также местные и международные системы связи и свободу высказываний, — который способствует динамичному развитию как синхронных, так и асинхронных сайтов. Я готов поспорить, что во всем этом есть поучительный урок: несмотря на очень скромные успехи, достигнутые к настоящему времени, мы всеми силами стремимся разработать онлайновую кибердемократию, обусловленную практикой искажения и нарушения прав, часто используя фрагменты различных процессов из реальной жизни, в том числе и политических. Казалось бы, все эти истории отрицают любое утверждение о том, что «в Интернет-сообществах гораздо сложнее утверждать об ауре фетишизма, присущей власть предержащим, поскольку кажется, что в Интернете не поощряется деятельность индивидов с высоким положением в обществе» (Poster 1996). И в самом деле, какое положение может быть выше, чем полномочия администратора сайта, для того чтобы, выражаясь буквально, «выдернуть пробку из сайта» или принять односторонние решения, касающиеся программных и общественных вопросов, которые не могут не выполнить остальные участники?

Более того, в деле SamlAm не было вынесено никакого приговора в реальной жизни, но, тем не менее, в виртуальной реальности произошло явное искажение установленной процедуры судопроизводства. Это привело к тому, что только на основании слухов о том, что исследователь МОО нарушил закон или намеревался это сделать, системный администратор требовал от исследователя обещание «не нарушать закон» на своем рабочем месте. Только то, что исследователь был подвергнут более или менее официальному наказанию без надлежащей правовой процедуры (например, разрыв контракта, потеря учетной записи в Интернете или работы), приводило к тому, что в дальнейшем он пытался доказать в суде, вероятнее всего за счет своего времени, денег и репутации, что было совершено гражданское правонарушение. Этот процесс был в дальнейшем осложнен противоречиями между международными законами и юрисдикциями.

На протяжении 1995—1996 годов в LambdaMOO ставились под вопрос процессы подачи ходатайств, проведения споров и голосований. Всеобщее безразличие к киберполитике и безвыходное положение политически активного меньшинства относительно того, как справляться с запутанными конфликтами между гарантированием свободы выражения, с одной стороны, и соблюдения норм виртуального сообщества — с другой, препятствовали значительным усилиям выстроить право в МОО при помощи разного рода голосований (например, «билль о правах» или Конвенция МОО). Единственным исключением, подтверждающим общее правило, является переработанная версия «правил поведения» — временных мер, предпринятых для того, чтобы залатать «дыры», обнаруженные благодаря действиям Tchinek. Следующая глава истории началась 16 мая 1996 года, когда маги LambdaMOO провозгласили еще один «Новый курс» (см. приложение С). Наряду с тем что за игроком сохранялось право «голоса», выражаемое через ходатайства или голосования, маги окончательно де юре перешли к технократии, нисходящей правительственной системе, которая уже существовала де факто после «возвращения воли магов».

Развитие этой истории произошло в начале 1999 года. На протяжении нескольких лет, прошедших после подробно изложенных выше событий, персонажи Tchinek и SamlAm оставались занозами в теле обитателей Lambda. Наконец в январе 1999 года после злобной перепалки по поводу, по всей видимости, незначительного, но, тем не менее, досадного обвинения Tchinek о злоупотреблении служебным положением один из магов в одностороннем порядке применил команду @toaded, раз и навсегда исключив его из МОО. Во многих отношениях это действие повторяет решение, вынесенное в 1993 году в отношении «изнасилования в киберпространстве», совершенного Mr. Bungle. Различие между ними заключается в том, что за прошедшее с 1993 года время LambdaMOO пыталось и всякий раз терпело неудачу создать хоть какую-то видимость справедливой правовой процедуры в онлайн. В отместку за исключение Tchinek в июне 1999 года в Сети появилась веб-страница, озаглавленная «Губчатая коровья энцефалопатия» («Bovine Spongiform Ence-phalopathy», 1999). Сайт, оформленный в виде газетной страницы, давал возможность ознакомиться с большим количеством «статей», предположительно свидетельствующих о множествах оскорблений, совершенных участниками различных МОО, преимущественно LambdaMOO и DhalgrenMOO.

Здесь более чем уместно французское выражение «Plus аз change, plus c'est la ткте chose» («Чем больше что-то изменяется, тем больше оно остается прежним»). Постмодернистские требования для изменения политических структур в киберпространстве все еще ищут каких-то практических моделей, при помощи которых они могут быть эффективно реализованы даже (или особенно) в МОО. Такое суровое заключение может произвести на кого-то впечатление очевидного и не требующего доказательств и, более того, точно подтвердит то, что все время заявляют по поводу применения технологии киберскептики и «демонизаторы». Несмотря на это, Постер (в 1996 году) привел следующие доводы в ответ на такой скептицизм:

...«постмодернистскую» позицию не следует рассматривать как метафизическое утверждение новой эпохи; теоретики, как в ловушку, заключены в существующие рамки, причем настолько сильно, насколько это вообще возможно, может послужить поводом для их критики, хотя это и не следует делать; в отсутствие связной альтернативной политической программы лучшее, что можно сделать, — это изучить какой-нибудь феномен, например Интернет в его отношении к новым формам старой демократии, в то же время допуская возможность того, что может появиться что-то отличное от любого проявления демократии, данного в настоящее время. Безусловно, демократия как правление всех — форма политического устройства, наиболее предпочтительная из всех исторических альтернатив.

Тем не менее даже для тех из нас, кто активно участвует в создании онлайновых микромиров и вносит свой вклад в построение соответствующего сообщества, концепция этого общества может быть изменчивой и недолговечной. Доказательство равнодушия масс к киберполитике — наличие тупиковых ситуаций и отсутствие подходящих моделей не отпугивает нас от попыток исследования способов управления, которые не попадают в «ловушки» демократии и «капканы» ее альтернатив, в особенности диктата. Этот эксперимент с медиумом, находящимся в нашем распоряжении, — всего лишьодин из этапов процесса познания, который далек от завершения и поэтому может принести совершенно неожиданные результаты в каком-нибудь виртуальном времени-пространстве.