Элен ахнула.

Они дошли до середины замка.

Над ними был громадный купол, под которым размещались окна, в них проникал свет. Элен запрокинула голову, разглядывая настенные росписи. Перистые облака с серебристыми краями, слуги в голубых одеждах, несущие носилки с балдахином к колеснице, и массивная золотая фигура, которая держит в одной руке солнце, а в другой – луну. От центральной группы к краям купола тянулись пышные гирлянды цветов. Это было великолепно, такое буйство красок было незабываемо. По сравнению с этими росписями даже обильная позолота, хрустальная люстра, пологая величественная лестница и большие портреты в золоченых рамах с массой завитушек выглядели не так роскошно.

– Я все думаю, может, мне тоже соорудить такой купол дома? – пробормотал Том. – Как вы считаете?

– Ага, в ванной для гостей, – хихикнула Элен. Но спустившись по лестнице, они все равно с невольным трепетом поглядели вверх.

Внизу в холле еще отдавались эхом их шаги. Пол был искусно выложен мозаикой, по обе стороны от закрытых двустворчатых дверей стояли огромные восточные вазы. Зачехленный стул привратника возле главного входа напомнил Элен о том, что когда-то ему приходилось торчать тут на сквозняке и ждать, пока домашние все до единого не войдут в помещение. Элен заметила, что за стулом спрятаны кучка маленьких столбиков и большой моток красной веревки.

– Вообще-то здесь никто не живет, – сказал Том, проследив за ее взглядом. – Довольно грустно, правда? Живут в том крыле, откуда мы с вами пришли.

– Да, Оливер мне говорил, что они переселились туда, – вспомнила Элен. – Словно пассажиры тонущего судна.

– Корабль, может, и тонет, – спокойно произнес Том, – но с пассажирами все в порядке. Иначе как бы этот род просуществовал столько столетий и нисколько не захирел?

Элен подняла глаза на фамильные портреты, развешанные вдоль лестницы. То в одном, то в другом лице средневекового рыцаря ей чудились черты Оливера. Руки, сжимавшие рукоять меча или уздечку, тоже были похожи на его.

Элен решительно поджала губы.

– Пойдемте, – сказала она. – Отведите меня к графине, пока я совсем не струхнула.

Возле дверей, ведущих в гостиную графини, маячила весьма внушительная фигура в черном одеянии.

– Доброе утро, сэр. Добро пожаловать в Монткалм, мисс Браун. Ее милость будет рада, если вы составите ей компанию.

Элен украдкой посмотрела на Тома: выражение его лица не изменилось, но, похоже, насмешливые складочки у губ стали чуть глубже.

Мейтленд провел их в комнату.

В продолговатой сизо-серой гостиной стояли удобные диваны. На изящных инкрустированных столиках стояли вазы с цветами из оранжереи и множество фотографий в серебряных рамках. Элен обратила внимание на то, что, в основном, это фотографии лошадей и собак. Над камином висела красивая картина, изображавшая лошадь. Элен решила, что это, скорее всего, Стаббс. Окна, занавешенные тяжелыми шторами, выходили в заиндевевший парк.

Графиня Монткалмская сидела у камина, на коленях у нее лежала книга. Она была одета неброско, по- домашнему – в платье из серого твида, однако лицо ее было тщательно подкрашено. У графини были светлые, уже седеющие волосы, бледно-голубые глаза и маленький, решительный рот. Элен подумала, что она напоминает дорогую фарфоровую куклу из чьей-то коллекции.

Графиня бросила на нее пронзительный взгляд и пожала Элен руку, но при этом едва прикоснулась к ее пальцам. Элен сразу стало понятно, что хозяйка ею нисколько не интересуется. В некотором смысле это принесло ей облегчение. Она забилась в угол дивана и предоставила Тому возможность самому вести беседу.

– Хотите, я сделаю вам еще один коктейль с мартини, леди Монткалм? По моему фирменному рецепту!

– Категорически нет, Том! Вы знаете, что вчера после ланча мне пришлось даже прилечь? Я выпью чуточку хереса. Будьте ангелом, поухаживайте за мной, чтобы мне не пришлось вызывать Мейтленда.

Она говорила так, как в тридцатые годы говорили начинающие актрисы, но при этом с интонациями дамы из высшего общества. Том живо подошел к серебряному подносу, лежавшему на одном из столиков. Протягивая Элен ее бокал, он едва заметно подмигнул ей.

– Мне очень жаль, что нас тут так мало, – сказала леди Монткалм Элен, когда они прошли в глубь гостиной. – Мой старший сын появится только завтра вечером, а Оливер при первой же возможности уезжает на охоту. – Она тихонько вздохнула. – Но он так ужасно вел себя после Рождества, что я радуюсь, когда он хоть чем-нибудь занимается с воодушевлением.

Том нахмурил свои черные брови.

Слегка перекусив – ланч прошел очень церемонно, – Том и Элен с облегчением надели пальто и ускользнули из дому, отправившись на прогулку в парк. Они пошли по диагонали от дома, под ногами у них хрустела обледеневшая трава.

– Что она имела в виду, – спросила после долгой паузы Элен, – когда сказала, что Оливер вел себя ужасно?

Том остановился. Они обернулись и посмотрели на причудливый фасад Монткалма. Темные окна бесстрастно смотрели на них.

– Я думаю, он все это ненавидит, – сказал Том. – Вы же знаете Оливера. У него ведь навязчивая идея: он хочет быть свободен и делать то, что ему заблагорассудится. А здесь это едва ли возможно. Все, начиная с отца и кончая Мейтлендом, ждут от него вполне определенного поведения. Насколько я понимаю, он