избавила его от страха, который вечно сковывал каждое его движение.

«Как бы мне хотелось полюбить его! Как бы мне хотелось…» Дарси обнял мать за плечи и повел ее к траурно черному «роллс-ройсу». Садясь в машину, леди Монткалм дотронулась бледной рукой до его щеки, и он поцеловал ее пальцы.

Машины, тихонько урча, поехали по деревне. Они увозили людей подальше от этого мрачного места, туда, где можно будет расстегнуть тугой воротничок и пуговицы, облегченно вздохнуть и снова заняться своими делами.

Дарси вернулся по тропинке к поджидавшей его Элен. Они были единственными, кто остался на церковном кладбище, если не считать церковного сторожа и его сына, которые нагнулись, орудуя лопатами над темной, сырой землей. От цветов, которые грудами лежали на могиле, исходил очень сильный, опьяняющий запах.

Дарси резко отвернулся.

– Давай обойдем церковь с другой стороны, – предложил он, и Элен впервые почувствовала, что голос его вот-вот может сорваться.

Они пошли рядом, неподстриженная трава щекотала их ноги. На северной стороне, где церковь отбрасывала густую тень, было прохладнее. Могильные плиты были здесь очень древними, надгробные памятники еле-еле держались на вросших в землю, покрытых желтым лишайником камнях. За оградой, сложенной из камней без раствора, простирались пастбища, на фоне темных тисовых деревьев выделялся большой господский дом.

– Давай посидим на стене. Я сидел тут часами, когда был маленьким.

Дарси подвел ее к ограде, и они сели на плоские камни, повернувшись спиной к церковному двору. Впереди, нежась в ленивых лучах солнца, лежали земли Мера.

Элен прислушалась к деревенской тишине, которая на поверку оказывалась постоянно нарушаемой жужжанием насекомых, шелестом травы и листьев.

Дарси сказал:

– Ничего у нас не получится, да? Где-то сзади звонко запел черный дрозд.

– Мне так хотелось, чтобы получилось, – прошептала Элен.

Птица продолжала петь, извергая целый фонтан ликующих трелей.

Элен повернулась к Дарси, ее взгляд скользнул по его открытому лицу, такому же знакомому и дорогому, как и раньше.

– Прости меня, – от всего сердца сказала Элен.

– Мне не за что тебя прощать. Я давно должен был найти в себе мужество и признать это. Странно, не правда ли, что гибель Оливера наконец помогла мне обрести мужество?

– Мне кажется, я это понимаю, – сказала Элен. Дарси поднял голову и, к ее удивлению, рассмеялся своим прежним, сдавленным смешком.

– Ты всегда это ненавидела, да? Кроваво-красный рубин сверкал в своем бриллиантовом гнездышке.

– Я бы никогда не стала настоящей виконтессой. Но какая-нибудь другая женщина обязательно станет.

Элен сняла с пальца тяжелое кольцо и отдала его Дарси. Он, не глядя, положил его в карман. Взгляд его не отрывался от лугов и от простого серого фасада особняка.

– Я надеюсь. Мне это нужно.

– Я уверена, что так будет, – пообещала ему Элен. – Но я не могла ею стать.

– Да. Я был неправ, пытаясь убедить нас обоих в обратном.

Они еще немножко посидели, любуясь видом.

«Эти поля и камни, и многовековые традиции, уходящие корнями в прошлое и в будущее, не имеют теперь ко мне никакого отношения», – сказала себе Элен.

И тут же у нее с плеч упал тяжкий груз. Рука, лежавшая на колене, вдруг показалась невесомой.

Элен захотелось кое-что сказать Дарси, это была правда, и ей казалось, что ему жизненно важно знать об этом.

– Я люблю тебя, – сказала она, не сомневаясь в том, что он ее поймет.

Он улыбнулся в ответ.

– И я люблю тебя. И всегда буду любить. Дарси встал и протянул ей руки, чтобы снять ее с невысокой стены. Им больше нечего было добавить. Элен почувствовала, что прежняя, спокойная близость, когда-то существовавшая между ними, возвращается вновь, и теперь она никуда уже не исчезнет.

Они еще раз обошли вокруг церкви и остановились у продолговатого могильного холмика, присыпанного свежей, мягкой землей. Минуты тянулись долго-долго, вокруг стояла мертвая тишина. Элен отвернулась и посмотрела на невысокий пригорок: она была уверена, что Дарси не хотелось бы сейчас увидеть на ее глазах слезы.

Наконец, он потер глаза костяшками пальцев, словно школьник.

– Я рад, что ты была здесь, – мягко сказал он. И добавил: – Поедем, я отвезу тебя домой.

Домой в Фоллиз-Хаус! Они отвернулись от могилы и покинули пустынный церковной двор.

Когда они подъехали к дому, то не смотрели ни на мост, ни на реку, струившуюся под мостом. Руки Дарси лежали на руле.