Настало утро. Элен видела, что за окном становится все светлее, и считала удары маятника.

Мысли ее совершенно прояснились. Предстоящая неделя имела для нее огромное значение. И она не пожертвует ею ни для кого! Ни для кого! Элен и Хлоя встретились на галерее, обе были одеты в традиционную оксфордскую форму: черные чулки, черная юбка с пиджаком, белая рубашка и черный галстук, шапочка и плащ.

– От этого маскарада, – пожаловалась Хлоя, – один только прок: я себя чувствую безумно сексапильной. Разве можно в таком состоянии сдавать экзамены?

На блестящих черных чулках Хлои сзади были стрелки, шикарный костюм из черного бархата отделан тесьмой. На воротнике белой блузки с жабо чернела ленточка, сколотая брошкой с камеей.

– Бедные твои соседи мужского пола, – ухмыльнулась Элен.

Ее собственный строгий черно-белый наряд подчеркивал белизну ее кожи и блестящий отлив черных волос. Длинный, свободный плащ еще больше стройнил ее, рядом с замысловато выкроенным плащом Хлои он казался размахайкой.

– А эта ужасная шапка! – простонала Хлоя, по-пиратски надвигая ее на один глаз. – Ну, почему мы не можем надевать такие же головные уборы, как мальчики?

Пэнси распахнула свою дверь, находившуюся на другом конце галереи.

– Какой у вас элегантный и серьезный вид!

– Разве мы не похожи на автоинспекторов?

– Нисколечко! Просто сразу видно, что вы ужасно умные. Я так рада, что после моего курса не предусмотрено никаких экзаменов! Пойдем, бедные овечки, я приготовлю вам завтрак.

Взъерошенная Пэнси зевала, натягивая халат; кроме нее, в комнате никого не было.

– Стефан остался в колледже, – уклончиво сказала она.

Элен и Хлоя переглянулись, подняв брови, и переменили тему разговора.

Ровно в пятнадцать минут десятого они были готовы выйти из дому. Роза, шаркая шлепанцами, выползла в темный холл и влажно чмокнула их в щеки.

– Каждый год я вижу, как ребята отправляются на экзамен, стискивая в руках свои шапочки и новые авторучки, они идут с таким видом, словно их ведут на гильотину – вот прямо как вы сейчас! А как только это все закончится, оказывается, что это совершенно неважно… Хотя что я говорю? Я же не грамотей. Старайтесь, девочки! Не посрамите наш дом!

Она подмигнула им и ушла, покатываясь со смеху.

На улицах было великое множество черно-белых фигур: кто шел пешком, кто ехал на велосипеде, плащи развевались.

– О боже! – прошептала Хлоя.

Элен шла бодрым шагом, но лицо ее было смертельно-бледным. На ступеньках они в последний раз обменялись испуганными улыбками и пошли по гулким черно-белым кафельным плитам каждая к своей аудитории.

Тому пришлось буквально клещами вытаскивать Оливера из кровати. Как только он пришел в себя, взгляд его помрачнел, а лицо скривилось от неприятного воспоминания.

– О господи!

Том с жалостью и немного виновато посмотрел на его серое лицо.

– Извини. Вчера вечером это я был, в основном, виноват. Вот, выпей черного кофе.

После жизнерадостного настроения, в котором Оливер пребывал накануне вечером, он казался еще мрачнее обычного. В язвительном молчании он наблюдал, как Том достает для него темно-серый костюм от «Севайл Роу», белую рубашку и накладной воротник, а также полагающийся по такому случаю белый галстук-бабочка. Оливер, не глядя, надел все эти вещи и посмотрел на стайки людей в черных плащах, пересекавших двор.

– Маленькие, скромненькие людишки, – пробормотал он.

– Плащ надевай. И шляпу, – подсказал Том. – Пора идти.

Оливер обрушился на него.