портится, кроме того, в море никаких дел не следует оставлять на потом. Другое дело, что с агрегатом я самостоятельно все равно не справилась бы — в Сиднее его ремонтировали на заводе три месяца. Как ни огорчительно, решила также проводить сеансы связи с «Валенем» через день. Занятая ремонтными работами, я не заметила, что мы с «Кауркой» уже проплыли тысячу миль. Но до дома было еще далеко…
От Таити я все время старалась идти по 18 параллели. 2 октября миновала 160° западной долготы, и пассат кончился. Ветер крутился нерешительно — подул с севера, потом с запада. Снова я делала десятки поворотов за день, ловя слабые дуновения, но продвигалась вперед в черепашьем темпе. Все-таки верно многие яхтсмены считают, что в пассате лучше всего плыть зимой. Слабые ветры уступили место бурям. Они шли одна за другой, громыхали громами и сверкали молниями, хотя до панамских бурь им было далеко. Я стала подумывать, не плыть ли мне вместо Сувы сразу в Сидней — всякого добра на яхте в достатке, разница в расстоянии небольшая. Весна наступала в юго-западной части Тихого океана с календарной точностью и обещала более раннюю перемену погоды, а следовательно, и появление ураганов раньше срока. Это явление природы мне лично не было известно, оставалось довольствоваться только теоретическими сведениями. Но прежде чем принять окончательное решение, я должна была достичь острова Ниуэ. Он лежал на пути и мог быть для меня поворотным буем.
Вскоре появилось множество птиц. Были некрупные и слабые, значит, близко суша. К счастью, вернулся хороший восточный пассат. Отличной была и видимость. Вероятно, острова Самоа устроили перерыв в своей работе. Эти острова славятся дурной репутацией у яхтсменов: их считают «продюсерами» плохой погоды и циклонов в этом районе Тихого океана. Не знаю, насколько это верно, но я на собственной шкуре испытала погодные аномалии — северо-западные бури и маленькие циклончики сумели прогнать даже солидный пассат. После полудня птиц стало еще больше, но горизонт был пуст. На восточной стороне Ниуэ не было никаких навигационных знаков, и я стала опасаться, как бы мне не наскочить ночью на остров, тем более, что он был плоским и низким.
Вечером на горизонте показался по курсу дымок. Вскоре под ним появилось основание, которое медленно увеличивалось и удлинялось. Заходящее солнце осветило весь силуэт — это был ожидаемый остров. Я видела его до наступления темноты, потом сменила курс по направлению к южной оконечности архипелага Тонга. Опыт подсказывал, что лучше обходить его с севера — вблизи экватора пассат держался дольше и был более благоприятным, но на южной стороне архипелага было больше знаков. Там торчала высокая вершина Эуа, а в столице имелся авиационный радиомаяк. Хотя радиус действия его был небольшим, но возможность получить дополнительную линию положения все-таки существовала. Впрочем, собственной астронавигации я доверяла больше.
Отклонение к югу тотчас же испортило ветер. Он опять завертелся вокруг розы ветров, стал штормистым и злым. Горизонт обступили со всех сторон вытянутые синие тучки, из которых сильно дуло и хлестало дождиком. Посередине металась «Мазурка» на разных курсах — плыла то в фордевинд, то в бейдевинд, то правым галсом, то левым. Я заменила «малышку» Генуей, меньшей по размерам, но ужасно тяжелой. Правда, в штиль она грустно провисала, пытаясь сорвать на волне такелаж, однако шальные шквалы, приносимые синими тучками, выдерживала спокойно. «Мазурка» крутилась под ней, но тоже держалась.
Плавание было мало устойчивым. С очередной синей тучкой налетал шквал, яхта делала скачок вперед и затем с полчаса скользила в фотогеничном наклоне. Тучка улетала своей дорогой, унося шквал, ветер слабел, оставляя немного тряски и кручения. Генуя провисала, дергала фал и такелаж. Но вот на горизонте появлялась очередная туча, ветер оживал и начинал кокетливо поворачиваться в ее сторону. Потом цеплялся за тучку и общими силами они обрушивали на нас еще один шквал, часто с дождем. Так я дотащилась до Тонга. И с явным удовольствием нацелилась в сторону моря Коро и островов Фиджи — очень хотелось, хотя бы недолго, поплавать еще в пассате.
И тут со мной случилось происшествие, от которого кровь стынет в жилах, — как раз для заголовка сенсационной статьи в бульварной прессе. Нет, на меня не напали пираты на быстроходных лодках, вождь которых с акульим зубом в носу, но чертовски привлекательный, хотел уволочь меня в свой гарем, чтобы сделать первой женой. Не разразился и ураган силой в тысячу узлов, от смертельного дыхания которого спасло «Мазурку» чрезвычайное мужество ее капитана. Даже не набросилось морское чудо-юдо, чтобы сожрать меня живьем и без приправы. Ведь я была пилотом Пирксом, а это происшествие было не столько эффектным, сколько… не особенно приличным, во всяком случае касалось не совсем этичной материи. В спокойный солнечный день при ровном ветерке с кормы неожиданно испортился клапан, подводящий воду к… гальюну. Я занималась обычной еженедельной уборкой своей квартиры. Клапан, как всегда, открылся без хлопот, я старательно вымыла все сооружение, откачала воду, после чего клапан так и остался в открытом положении. Он находился ниже ватерлинии и вода начала беспрепятственно поступать в унитаз. Я поняла, что или буду до конца жизни откачивать воду или утоплю яхту, причем не самым эффектным способом.
Я качала и напряженно соображала, что делать, чтобы не утонуть. Едва переставала качать, вода переливалась на пол и ничто не могло остановить этот потоп. Понимая, что заткнуть унитаз целиком невозможно, я попыталась уменьшить отверстие. Сняла шланг, подводящий воду, она стала поступать быстрее, но отверстие уже можно было заткнуть на время подвернувшейся под руку пробкой от бутылки. Я напрягла мысль: пробка могла в любую минуту выскочить, но если взять шланг подлиннее на полметра, то можно поднять его и, подвесив, воспользоваться законом сообщающихся сосудов. У меня в запасе имелось все — можно было целиком заменить данное сооружение, но именно шланга нужной длины не оказалось. Поэтому следовало заменить пробку. Я приспособила деревянную свайку, вбив ее в отверстие как можно глубже, и наложила жгут. Это все, что я могла сделать посередине океана.
Деревяшка стала быстро намокать. Я не знала, сколько она выдержит, но пока было спокойно. У меня появилась идея зацементировать клапан наглухо хирургическим гипсом, но врач «Валеня» вмиг рассеял мои надежды относительно прочности этого материала. Вплоть до Сувы унитаз и его окружение были предметом моей сердечной заботы днем и ночью. Я всегда считала, что утонуть в гавани намного приятнее, чем в открытом океане.
Ветер снова повернул — с востока на северо-восток. Однако на этот раз я не стала подгонять «Мазурку». С ненадежной свайкой в качестве пробки в незапланированном отверстии ниже ватерлинии мне не хотелось плыть слишком быстро. К счастью, море было спокойно.
20 октября в полдень я достигла 179° 39' западной долготы. До восточного полушария оставалось меньше 20 миль. Ветер стих почти полностью, и я поставила «малышку». До полуночи спешила, но не слишком, чтобы потерять один день в жизни. Не существующая на земном шаре черточка — международная линия перемены даты — проглотила 21 октября. Но зато я была уже ближе к дому, в восточном полушарии. Оно приняло меня без энтузиазма. Вплоть до появления острова Матуку на траверзе дули с запада переменные ветры, причем кое-как. Матуку миновала утром. Остров выглядел заманчиво. В маленьком заливчике, окруженном высокими горами, стоял на якоре большой парусник. За кормой осталось еще одно красивое место. Иногда мне казалось, что я путешествую по белу свету как на туристском автобусе, только медленнее и с меньшими удобствами.
Обошла с севера остров Кандаву и вечером увидала зарево над местом, где должен находиться Вити-Леву. Чтобы не терять драгоценного времени на рассвете, приготовила якорь. Как всегда, меня охватило желание войти в порт побыстрее, словно я боялась, что не успею и он исчезнет.
С рассвета шла в направлении Сувы. Ветер был сперва слабеньким, но по мере приближения к рифу, окружающему остров, стал крепчать. У самого входа очень посвежел, очевидно, пассат отрабатывал долг за целый месяц. Я плыла в бейдевинд и высматривала створы — две красные будки на склоне горы, очень заметные в яркой зелени. В гавани начала галсировать. К счастью, порт Сува — это гектары воды и маневрировать было легко. Сделав несколько поворотов оверштаг, я круто к ветру приближалась к густо населенному якорному месту. Сравнивала размеры стоявших там яхт с размерами «Мазурки», пытаясь таким способом установить, где лучше бросить якорь. Мой эхолот с некоторых пор служил украшением на штурманском столе, а ручной мне не хотелось доставать.
Как в сказке, лень была наказана. Я бросила якорь и яхта стала, но килем на грунт. До берега было добрых полмили, рядом стояли яхты не больше «Мазурки», но, вероятно, с меньшей осадкой. Я решила сперва убрать паруса, а потом попытаться сменить неудобное положение яхты, но меня поразила вдруг
