исключением выбора «личных» местоимений, то эти отрезки можно рассматривать как «производные» предложения, внутри которых существительные были замещены местоимениями (мужского, женского рода и т. д. соответственно) посредством вторичных грамматических правил. Именно это имеет в виду традиционный термин «местоимение» (грамматический элемент с переменной референцией, «стоящий вместо» некоторого существительного, который дан, эксплицитно или имплицитно, в предшествующем контексте). Ясно, что для понимания «производных» предложений типа He'll be here in a moment 'Он будет здесь через минуту' слушающий должен быть в состоянии правильно подставить вместо местоимения he «заменяемое» им существительное или именное словосочетание.

В качестве еще одного примера дистрибуционных ограничений, действующих на протяжении целой цепочки, которая нормально рассматривалась бы как ряд отдельных предложений, можно привести конструкцию «косвенной речи» в латинском языке. Эту конструкцию можно наблюдать в наиболее простой форме в таком предложении, как Dico te venisse in Marci Laecae domum (из Цицерона: 'Говорю, что ты пришел в дом Марка Леки'), где сегмент te venisse in...domum является «косвенной» формой (в конструкции «аккузатив и инфинитив») «прямой формы» (tu) venisti in... domum.

Для латинских авторов было вполне обычным давать «косвенной речью» все выступление целиком; при этом наличие «аккузатива с инфинитивом» и других признаков указывало на зависимость каждого сегмента, представляющего собой предложение в традиционном понимании (и как таковое выделяемого знаками препинания), от предшествующего «глагола речи». Это явление, которое можно назвать «распространенной косвенной речью», можно также встретить в английском (и во многих других языках). Возьмем, например, следующий отрывок: The prime minister said that he deeply regretted the incident. He would do everything he could to ensure that it did not happen again. On the following day he would confer with his colleagues. He was confident that... 'Премьер-министр сказал, что он глубоко сожалеет о случившемся. Он сделает все возможное, чтобы предотвратить повторение этого в будущем. На следующий день он будет совещаться с коллегами. Он уверен, что...'. Отрывки такого рода, как и случаи, упомянутые ранее, лучше всего описывать в два этапа: прежде всего, необходимо выделить множество самостоятельных предложений в их «прямой» форме (I deeply regret... 'Я глубоко сожалею...'; I will do everything I can... 'Я сделаю все возможное...'; Tomorrow I will confer... 'Завтра я буду совещаться...'; I am confident that... 'Я уверен, что...'), а затем установить вторичные грамматические правила, которые обратят каждое из этих предложений в соответствующую «косвенную» форму, если они встретятся один за другим после «глагола речи».

Наконец, можно рассматривать предложения, традиционно называемые «неполными» или «эллиптическими». Эта категория в последнее время часто подвергалась критике со стороны лингвистов, указывавших (справедливо, но не по существу) на то, что, когда такие высказывания встречаются в конкретном контексте, они совершенно понятны и с этой точки зрения едва ли могут быть названы «неполными». Следует различать контекстуальную полноту и грамматическую полноту.

В обычной, повседневной речи встречается много высказываний, которые зависят по своей форме от предшествующих высказываний того же говорящего или его собеседника. Так, например, высказывание John's, if he gets here in time 'Джона, если он вовремя придет' может быть только непосредственным ответом на вопрос, который «снабдил» бы наше высказывание словами, необходимыми для того, чтобы превратить его в «полное» предложение в традиционном смысле. Например, оно может появиться после Whose саг are you going in? 'В чьей машине вы поедете?', но не после When are you going there? 'Когда вы едете туда?' Высказывание типа John's, if he gets here in time является, таким образом, грамматически «неполным», поскольку оно само по себе не есть предложение (оно не является дистрибуционно независимым); тем не менее оно может быть выведено из предложения, построенного путем добавления к высказыванию разных элементов, «данных» в контексте: We are going in John's car, if he gets here in time 'Мы поедем в машине Джона, если он вовремя придет'.

Несколько иначе обстоит дело с такими высказываниями, как, например, Got the tickets? 'Билеты есть?' С первого взгляда могло бы показаться, что вообще нет причин называть это предложение «эллиптическим», то есть считать его сокращенной формой предложения Have you got the tickets? 'Есть ли у вас билеты?', поскольку его можно понять без обращения к какому-либо предшествующему высказыванию. Возможно, что наиболее простым способом описания рассматриваемого высказывания было бы выведение его из предложений, начинающихся с Have you got, при помощи правила, предусматривающего элиминацию Have you... Именно таким образом мы могли бы объяснить, во-первых, то, что оно будет понято как «содержащее» местоимение you, а во-вторых, форму ответа Yes, I have (got them) 'Да, (у меня есть)'. Разница между этим примером и примером, разобранным в предыдущем абзаце, однако, вполне ясна. Хотя они оба являются «эллиптическими», более короткими формами некоторого более длинного варианта одного и того же предложения, они «эллиптичны» в разном смысле: John's, if he gets here in time грамматически неполно; другими словами, это не предложение, и, следовательно, оно не подлежит непосредственному ведению грамматики; его следует описывать с помощью дополнительных правил (если такие правила могут быть установлены), объясняющих элиминацию контекстуально обусловленных элементов из тех предложений, из которых выводятся высказывания связной речи. С другой стороны, Got the tickets? (по крайней мере в британском варианте английского языка) представляет собой предложение (и в этом смысле оно «полное»); эллипсис, имеющий место при выводе его из другого варианта того же предложения Have you got the tickets?, носит чисто грамматический характер и не зависит от более широкого контекста. Подобным образом грамматические правила английского языка должны предусматривать порождение таких грамматически эквивалентных (но, возможно, стилистически различных) форм, как don't и do not, can't и cannot и т. д., встречающихся в идентичных в остальном предложениях. Традиционные грамматики часто не различали грамматическую и контекстуальную полноту.

Предложение — это максимальная единица грамматического анализа; иными словами, это наибольшая единица, выделяемая лингвистом для объяснения обнаруживаемых в данном языке дистрибуционных отношений селекции и исключения. Приведенные выше примеры (которые можно умножить) показывают, что границы сферы действия дистрибуционных отношений не всегда совпадают с границами между сегментами речи, которые нормально рассматриваются как отдельные предложения. Это может показаться противоречивым. Однако можно условиться различать два значения термина «предложение». Как грамматическая единица предложение — это абстрактная сущность, в терминах которой лингвист описывает дистрибуционные отношения в пределах высказываний. Если иметь в виду это значение термина, то высказывания состоят, конечно, не из предложений, но из одного или более сегментов речи (или письменного текста), которым можно поставить в соответствие предложения, порождаемые грамматикой. С другой стороны, предложениями часто называют и сами сегменты, как это делает, например, Блумфилд, когда он говорит, что высказывание How are you? It's a fine day. Are you going to play tennis this afternoon? «состоит из трех предложений». В случае, когда эти сегменты дистрибуционно независимы (как, например, три сегмента, на которые Блумфилд разделил свое высказывание), заманчиво считать, что грамматика порождает их непосредственно, не прибегая к помощи более абстрактных грамматических единиц. Но, как мы видели, соответствие между предложениями и относящимися к ним сегментами часто бывает значительно менее прямолинейным. Поэтому представляется предпочтительным ограничить употребление термина «предложение» (как это делали традиционные грамматики, хотя, возможно, недостаточно эксплицитно и последовательно) предлагаемым здесь более абстрактным значением. Привлекая выясненное выше разграничение Соссюра (см. § 1.4.7), высказывания — это