выступает, правда, не столь явно, как в английском. (Например, во французском языке Qu'est-ce que tu fais? может быть переведено на английский либо как 'What are you doing?', либо как 'What are you making?'). Но это не значит, что для данных языков различие между «обычными» объектами и «объектами результата» нерелевантно.

Важность понятия «экзистенциального каузатива» обусловлена тем фактом, что в предложениях, содержащих конструкцию с «объектом результата», часто наблюдается высокая степень взаимозависимости между конкретным глаголом или классом глаголов и конкретным существительным или классом существительных. Например, нельзя дать удовлетворительный семантический анализ существительного picture 'картина' без выявления его синтагматических связей с такими глаголами, как paint 'красить, рисовать, писать' и draw 'чертить, рисовать'; и наоборот, тот факт, что эти глаголы могут иметь в качестве своего «объекта результата» существительное picture, должен быть учтен как часть их значения.

Это понятие синтагматической взаимозависимости, или пресуппозиции, играет значительную роль при анализе лексики любого языка (ср. § 9.4.3). Оно имеет гораздо более широкую применимость, чем могут показать наши примеры. Существуют пресуппозиции, имеющие место между конкретными классами существительных и глаголов, когда существительное является субъектом при глаголе (например, bird 'птица' : fly 'летать', fish 'рыба' : swim 'плавать'); между «прилагательными» и существительными (blond 'белокурый' : hair 'волосы', addled 'тухлый' : egg 'яйцо'); между глаголами и «обычными» объектами (drive 'водить' : саг 'автомобиль'); между глаголами и существительными, состоящими с ними в «инструментальных» отношениях (bite 'кусать' : teeth 'зубы', kick 'поддать' : foot 'нога, ступня') и т. д. Многие из этих отношений между конкретными классами лексических единиц нельзя сформулировать иначе, кроме как с помощью некоторого набора «проекционных правил» (правил ad hoc) в рамках трансформационного синтаксиса, намеченного Хомским.

Ввиду того, что пока еще не существует вполне удовлетворительной синтаксической основы, в рамках которой можно было бы формулировать разнообразные смысловые отношения, служащие средством структурирования словарного состава языков, мы не будем пытаться формулировать наборы «проекционных правил», оперирующих глубинными грамматическими отношениями. В следующей главе мы рассмотрим несколько особенно важных парадигматических отношений между классами лексических единиц; их анализ будет вестись неформальным путем. По нашему допущению эти отношения могли бы быть сформулированы более изящным образом в терминах некоторого более удовлетворительного описания грамматических отношений на уровне глубинной структуры.

Третий класс «значений», которые обычно считаются «грамматическими», может быть проиллюстрирован на примере различия между «повествовательными», «вопросительными» и «повелительными» предложениями. В недавних работах по трансформационной теории наблюдается тенденция вводить в глубинные НС-структуры предложений такие грамматические элементы, как «маркер вопросительности» и «маркер повелительности», а затем формулировать правила трансформационного компонента таким образом, что присутствие одного из этих «маркеров» будет «включать» соответствующее трансформационное правило. Мы не рассматриваем здесь синтаксические преимущества этой формулировки разграничения между разными «типами предложений», нас интересует ее семантическая сущность.

Было высказано мнение (Катцем и Посталом), что эти «маркеры» с семантической точки зрения подобны лексическим и грамматическим элементам, которые встречаются в качестве составляющих в ядрах предложений. Например, «маркер повелительности» записывается в словаре и снабжается указанием, «которое характеризует его как имеющий примерно следующий смысл: 'говорящий обращается с просьбой (просит, требует, настаивает и т. д.), чтобы'». Но это мнение основано на путанице в употреблении термина «значение». Оно обходит те противоречия, которые возникают в связи с проводимыми в семантике разграничениями между «смыслом», «референцией» и другими видами «значений». Если мы будем продолжать употреблять термин «значение» для всех видов различаемых семантических функций, то можно с полным основанием сказать, что между соответствующими заявлениями, вопросами и командами имеются различия в «значении» (которые не обязательно «выражаются» повествовательными, вопросительными и повелительными предложениями, соответственно, — но для простоты мы игнорируем этот факт). Однако вопрос о том, имеют ли две лексические единицы «одно и то же значение» или нет, обычно интерпретируется относительно понятия синонимии — одинаковости смысла. Это — парадигматическое отношение, то есть отношение, которое либо имеет место, либо не имеет места между единицами, встречающимися в одном и том же контексте, в одном и том же «типе предложения». В следующей главе мы увидим, что понятие «синонимии» между х и у может быть описано с точки зрения множества импликаций, «вытекающих» из двух предложений, которые различаются только тем, что на месте, где в одном случае стоит х, в другом — стоит у. Но эти соображения просто неприменимы к соответствующим повествовательному и вопросительному (повелительному) предложениям (например: You are writing the letter 'Вы пишете письмо' vs. Are you writing the letter? 'Вы пишете письмо?' или Write the letter! 'Пишите письмо!'). Хотя соответствующие члены разных «типов предложений» могут быть охарактеризованы как различные по «значению», нельзя считать, что они различаются по смыслу. Нет нужды пытаться формализовать теорию семантики таким образом, чтобы «значение» «маркера вопросительности» или «маркера повелительности» могло быть описано в тех же самых терминах, что и «значение» лексических единиц,