парадигматическими (все члены множеств семантически связанных терминов могут встретиться в одном и том же контексте). Слова могут быть также связаны друг с другом синтагматически; ср.: blond 'белокурый' и hair 'волосы', bark 'лаять' и dog 'собака', kick 'ударять ногой, давать пинок, лягать' и foot 'нога' и т. д. (Общие принципы разграничения парадигматических и синтагматических отношений см. в § 2.3.3.) Мы не будем рассматривать здесь вопрос о том, могут ли эти синтагматические и парадигматические отношения (как предлагают некоторые специалисты по семантике) быть определены с точки зрения их «расстояния» от синонимии на шкале одинаковости и различия смысла: подход, альтернативный этому, будет описан в следующей главе. Здесь мы просто делаем допущение, что по крайней мере некоторые области словаря разделяются на лексические системы и что семантическая структура этих систем должна описываться в терминах смысловых отношений, имеющих место между лексическими единицами. Это утверждение рассматривается нами как уточненная формулировка принципа, согласно которому «значение каждой единицы есть функция от места, занимаемого ею в соответствующей системе» (ср. § 2.2.1, где сравниваются русские и английские термины родства).

В последние годы проведена большая работа по исследованию лексических систем в словарном составе различных языков, особенно применительно к таким полям (или областям), как родство, цвет, флора и фауна, вес и меры, воинские звания, моральные и эстетические оценки, а также различные виды знания, умения и понимания. Полученные результаты еще раз продемонстрировали ценность структурного подхода к семантике и подтвердили предсказания таких ученых, как Гумбольдт, Соссюр и Сепир, относительно того, что словари разных языков (по крайней мере, в определенных полях) не изоморфны, что существуют семантические разграничения, проводимые в одном языке и не проводимые в другом; более того, что категоризация конкретных полей разными языками может проводиться различным образом. Выражая этот факт в соссюровских терминах, говорят, что каждый язык налагает специфическую форму на априорную недифференцированную субстанцию плана содержания (ср. § 2.2.2 и § 2.2.3). Для иллюстрации этого понятия можно взять (в качестве субстанции) поле цвета и посмотреть, как это понятие трактуется, или «оформляется», в английском языке.

Для простоты мы рассмотрим прежде всего только ту часть поля, которая покрывается словами red 'красный', orange 'оранжевый', yellow 'желтый', green 'зеленый' и blue 'синий; голубой, лазурный; голубоватый'. Каждый из этих терминов с референци-альной точки зрения является неточным, но их относительное положение в этой лексической системе фиксировано (и в целом они покрывают большую часть видимого спектра): orange находится между red и yellow, yellow — между orange и green и т. д. Смысл каждого из этих слов включает указание на то, что они принадлежат данной конкретной лексической системе английского языка и что в этой системе они находятся друг с другом в отношениях смежности (или, возможно, более точно, «нахождения между»). Может показаться, что понятие смысла является здесь излишним и что для описания их значения вполне достаточно было бы учесть референцию каждого из цветообозначений. Рассмотрим, однако, условия, при которых человек может узнать (или можно считать, что он знает) референцию этих слов. Ребенок, овладевающий английским языком, не может овладеть сначала референцией слова green, а затем, поочередно, референцией слова blue или yellow, так, чтобы в конкретный момент времени можно было бы сказать, что он знает референцию одного слова, но не знает референцию другого. (Конечно, при помощи остенсивного способа определения он мог бы узнать, что слово green соотносится с цветом травы или листьев какого-то конкретного дерева или с цветом одного из платьев его матери: но ведь референция слова green шире, чем любой конкретный случай его употребления, и знание его референции включает также знание границ этой референции.) Следует предположить, что на протяжении определенного периода времени ребенок постепенно узнает позицию слова green относительно слов blue и yellow, а слова yellow — относительно слов green и orange и т. д. до тех пор, пока он не узнает позиций каждого цветообозначения относительно его соседа в данной лексической системе и приблизительного прохождения границ той области в континууме данного поля, которая покрывается каждым словом. Его знание значения цветовых терминов необходимо включает в себя, таким образом, и знание как их смысла, так и их референции.

Поле, покрываемое рассмотренными выше пятью цветообозначениями, можно представить себе как недифференцированную (перцептуальную или физическую) субстанцию, на которую английский язык налагает некоторую конкретную форму путем проведения в определенных местах границ, а к полученным таким образом пяти областям применяет определенную лексическую классификацию (называя их словами red, orange, yellow, green и blue). Часто отмечается, что другие языки налагают другую форму на эту субстанцию, то есть признают в ней другое число областей и проводят границы в других местах. О приведенном выше примере можно сказать, что русские слова синий и голубой вместе покрывают приблизительно ту же область, что и английское слово blue; обозначая особые, хотя и смежные цвета и занимая в системе равноправное положение со словами зеленый и желтый, они не должны рассматриваться как слова, которые обозначают различные оттенки одного цвета подобно тому, как crimson 'малиновый' и scarlet 'алый; багровый' вместе с другими словами подразделяют область, покрываемую словом red в английском языке (ср. § 2.2.3).

Отношение между цветовыми терминами и их значением нельзя представлять себе так прямолинейно, как мы это до сих пор делали. Различие в референции слов red, orange, yellow, green и blue может быть описано в терминах варьирования тона (отражения света с разной длиной волны). Физики различают еще две другие переменные при анализе цвета: светлость, или яркость (отражение большего или меньшего количества света), и насыщенность (степень свободы от примеси белого цвета). Цветовые области, обозначаемые в английском языке словами black 'черный', grey 'серый' и white 'белый', различаются главным образом по светлости, но референция некоторых других широко употребительных цветообозначений должна задаваться с учетом всех трех измерений, по которым может варьироваться цвет, например: brown 'коричневый' соотносится с цветовым диапазоном, который располагается по тону между red 'красный' и yellow 'желтый', обладает относительно низкой светлостью и насыщенностью; pink 'розовый' соотносится с цветом, который по тону является красноватым, обладает довольно высокой светлостью и весьма низкой насыщенностью. Анализ этих фактов может натолкнуть на мысль, что субстанция тля цвета является трехмерным (физическим или перцептуальным) континуумом.

Но и это утверждение представляется чересчур упрощенным. Дело не только в том, что языки различаются по относительному весу, который они придают измерениям — тону, светлости и насыщенности — в организации своих систем цветообозначений (например, для латинского и греческого языков, видимо, важнее была светлость, чем тон); существуют языки, в которых цветовые разграничения проводятся на основе совершенно иных принципов. В своем классическом исследовании на эту тему Конклин показал, что четыре главных «цветообозначения» языка ханунoо (языка, бытующего на Филиппинах) связаны с освещенностью (включающей обычно белый цвет и легкие оттенки других «английских цветов»), темнотой (включающей английские черный, фиолетовый, синий, темно-зеленый и темные оттенки других цветов), «влажностью» (обычно связанной со светло-зеленым, желтым и светло- коричневым и т. д.) и «сухостью» (обычно связанной с темно-бордовым, красным, оранжевым и т. д.). То, что разграничение между «влажностью» и «сухостью» не сводится просто к тону («зеленый»