решении, мотивировка которого имеет два аспекта: во-первых, это решение признает тот факт, что конкретные контекстуальные признаки, влияющие на производство и интерпретацию высказываний, могут описываться только ad hoc; и во-вторых, этот подход удовлетворительным образом связывает семантическую интерпретацию предложений с их синтаксическим описанием. Если установлено, что некоторый конкретный элемент обладает значением в рамках определенного класса предложений, то мы можем задаться вопросом о том, какое значение имеет этот элемент; и на этот вопрос можно ответить по- разному, как мы увидим в следующем разделе.

Теперь мы должны кратко остановиться на понятии «значимости» (ср. § 9.3.1). На первый взгляд, вполне оправдано желание отождествить значимость с полной приемлемостью относительно конкретных контекстов в случае высказываний и относительно более обобщенных ограниченных контекстов в случае предложений. Но мы уже видели, что существует много слоев приемлемости (располагающихся «выше» грамматического слоя), которые, хотя они часто и описываются без уточнения как «семантические», можно, однако, отличить от того, что традиционно называется «содержательностью» или «значимостью» (ср. § 4.2.3). Одни высказывания могут осуждаться как «кощунственные» или «неприличные»; другие могут считаться приемлемыми в определенных случаях употребления языка (молитвы, мифы, сказки, научная фантастика и т. д.), но быть неприемлемыми в повседневном разговоре. Вряд ли целесообразно пытаться дать такое определение «значимости», которое покрывало бы все эти разнообразные «измерения» приемлемости. Возьмем для примера случай из английского языка: хотя глагол die 'умирать' свободно употребляется в сочетании с одушевленными существительными, включая названия лиц, в английском существует общепринятое табу, запрещающее его использование в сочетании с my father 'мой отец', my mother 'моя мать', my brother 'мой брат' и my sister 'моя сестра' (то есть применительно к ближайшим членам семьи говорящего); таким образом, неприемлемым будет считаться My father died last night 'Мой отец умер прошлой ночью', но не His father died last night 'Его отец умер прошлой ночью'. Тогда, очевидно, правильное объяснение неприемлемости предложения My father died last night должно быть таким, чтобы мы могли сказать, во-первых, что оно «значимо», ибо, будучи употреблено вопреки табу, оно будет понято (в действительности можно было бы утверждать, что само табу зависит от возможности понимания этого предложения), и, во-вторых, что семантическое отношение между My father died last night и His father died last night тождественно отношению между My father came last night 'Мой отец приехал прошлой ночью' и His father came last night 'Его отец приехал прошлой ночью' и т. д. Традиционно значимость грамматически правильных предложений объясняется в терминах определенных общих принципов совместимости «значений» составляющих их элементов. Можно было бы сказать, например, что предложения John eats milk 'Джон ест молоко' и John drinks bread 'Джон пьет хлеб' являются бессмысленными, потому что глагол eat 'есть, кушать' совместим только с существительными (в функции объекта), обозначающими твердые вещества, годные к употреблению в пищу, а глагол drink 'пить' — с существительными, обозначающими жидкие вещества, годные к употреблению в пищу. (Заметим, что с этой точки зрения предложение John eats soup 'Джон ест суп' могло бы рассматриваться как семантически аномальное, обладающее «социальной приемлемостью» лишь благодаря специальному соглашению, внешнему по отношению к обобщающим правилам интерпретации английских предложений.) С понятием значимости связаны большие трудности (мы могли бы утверждать, например, что John eats milk является «значимым» предложением, хотя обстоятельства, при которых оно могло бы быть использовано, несколько необычны). Тем не менее традиционная экспликация этого понятия в терминах «совместимости» представляется в основном разумной. Некоторые новейшие формулировки этого понятия мы рассмотрим в следующей главе (ср. § 10.5.4).