— Ну, тогда они мои добровольные слуги, если хочешь.

— Слуга — этот тот, кого наняли на короткое время, это тот, кто выполняет маленькие поручения, ничего не знает о сути дела и не имеет никаких эмоциональных связей с хозяином. Если слуга долго пробудет с хозяином, у них появляется своя история, привычки и взаимное чувство долга. Такой слуга уже отличается от нового слуги, он уже часть дома хозяина, раб. Со временем уровень зарплаты уже перестаёт иметь значение и большее значение имеют эмоциональные связи.

— Как-то ты очень упрощенно всё понимаешь.

— И ещё одно. Для раба умереть ради господина — великая честь и счастье. В случае опасности, кто пойдёт вперёд — ты или они?

— Они. Но просто потому, что я — командир корабля, меня положено беречь, это часть воинского долга.

— А что, они чувствуют себя должными кому-нибудь, кроме тебя? Никому они себя должными не чувствуют.

— Ну, мы давали клятву верности Богине….

— Ты им платишь что-нибудь?

— Богиня им платит. Правда, мы до сих пор не знаем, что мы на эти деньги сможем купить.

— Они шутят так, будто знают, что вы — единое целое. Если ты рассоришься с Богиней, за кем они пойдут?

Я засмеялся:

— Хорошо, уговорила. Они все — мои рабы. Народ, кто хочет ошейник на шею?

Весь мой летающий цирк, за исключением Бий У, поднял руки. Бий У немного подумала и тоже подняла.

— Да вы с ума здесь все сошли! Какие вы мне рабы? Мы просто товарищи по несчастью, которые вместе решили служить тем, кто делает хорошее дело.

— Да брось ты, хокапитан. Если ты завтра рассоришься с Богиней, то мы не останемся у неё, а полетим с тобою. Те, кто думал иначе, уже давно в службе снабжения работают. Мы идём за тобой потому, что ты забавный. Всё время затеваешь какие-то дурацкие улучшения, которые чаще всего не проходят, но мы такие даже придумать не смогли бы, и в этом что-то есть. Если мы вернёмся домой, то станем одними из тех, кто боится не получить свои крохи престижа, только страх и мелочные зависти… — тут Валли запнулся, ему не хватило слов, — А здесь мы как бы при деле. Да и дополнительный отличительный знак для нашего экипажа не помешает, Фиу давно об этом говорил. Ты хоть знаешь, какие легенды про тебя на базе рассказывают? Все новички стремятся попасть на практику в твой экипаж, и это при том, что ты ни разу живого практиканта на базу не вернул.

Я открыл рот да так и застыл на несколько секунд. За это время где-то внутри меня из-под скорлупы Аскера — бесшабашного пилота земного Космофлота успел проклюнуться тот Аскер — философ, которого во мне долго и безуспешно пытались воспитать Постигатели Истины Богини.

— Значит, я была права, — промурлыкала Алуки, свисая с потолка, как натуральный вампир, — у вас какое-то болезненное отношение к рабам. Хозяином по природе может стать только каждый десятый, а чаще только каждый сотый. Всем остальным лучше быть любящими рабами, которые служат хозяину не за страх, а за совесть. В этом есть красота. А ещё лучше стать со временем любимым рабом. Любовь — ценность сама по себе, ради этого можно много чего сделать.

— Совсем ты не права! Давайте рассуждать логически. Раб — это тот, кто делает работу по приказу хозяина без оплаты, никак не мотивирован, кроме страха наказания, и которого хозяин может продать любому другому хозяину, как вещь. Вы такими себя считаете? У меня на планете совсем нет рабов, кстати.

— Бедненькие! Когда хозяину плохо, некому его утешить! — воскликнула Алуки.

— Семья пусть его утешает!

— Семья — это не то. В семье человек должен бороться за лидерство, доказывать домашним, что его успехи не хуже, чем успехи других хозяев, семья ничего не знает про его работу, семья посочувствовать и помочь не может. Это может только хороший раб.

— Ну, если на какой-нибудь планете нам чего-нибудь не будет хватать и ты меня продашь другому хозяину и попросишь служить ему верно, я буду служить ему верно, — сказала Бий У, — а зарплаты мы и так и так не видим.

Проклятие! Будь я проклят! Точно, я уже проклят.

— Заканчивайте всю эту ерунду про рабство! Мы — единая команда, и вы идёте за мной потому, что чувствуете это, а не потому, что считаете себя рабами. Так что хватит меня подкалывать!

— А давайте не будем разговаривать с Аскером, пока он нам ошейники не выдаст? — предложил Суэви.

— Как вы себе мыслите одевание скафандров на ошейники, умники?

Эта проблема вызвала горячее обсуждение. Предлагались и тонкие ошейники, и раздвижные ошейники — чтобы можно было одевать поверх скафандров. Пока мой народ не придумал чего-нибудь запредельного, я предложил им нашить картинки на рукава. Предложение было принято с восторгом — все они помнили нарукавные эмблемы различных родов войск у офицеров — землян в Академии, и им было завидно, что у них таких нет. Оставалось только придумать саму эмблему. Я отказался наотрез, сказал, что пусть сами придумывают, старшим назначил Суэви. Эта проблема займёт их надолго. Чем бы они не тешились, лишь бы не плакали.

Как там говорили в клане — соседе ПС-10004? 'Они там больные на всю голову'? Похоже, так оно и есть. И это, похоже, заразно.

На Семирамисе пришлось решать множество разнообразных проблем, от питания до финансовых, включая политические. Пассажиры корабля — беглеца были совместимы с местными по еде, но для полноценного питания им были нужны другие продукты, а некоторые местные овощи они могли есть только в сочетаниях. Наши исследователи выдали мне обширные рекомендации на эту тему, но их ещё надо было приспособить к реалиям планеты.

Соседние страны прознали о пришельцах и затребовали доступ к технологиям. Вообще-то государства на Семирамисе нашими стараниями были довольно мирными, но здесь дело запахло прорывным развитием одного из государств, и все остальные всполошились. Пришлось нанести им пару визитов и пообещать уравнивание в технологиях.

На второй день нашего пребывания я заметил, что Алуки ходит печальная, и спросил у монахов (они оставались на планете) о возможной причине. Монахи сказали, что её, оказывается, надо хвалить не менее пяти раз в день, иначе раб впадает в депрессию. Я начал хвалить Алуки и подсчитывать количество похвал. Потом я распространил эту привычку и на всю команду.

Я поинтересовался, сколько стоит Алуки. Та точной цифры не знала — это был предмет торга и сезонных колебаний — но ориентировочные цифры назвала. Монахи перевели цифру в золото. Оказалось около трёх килограмм. Я сообщил эту цифру местным властям и в штаб. Если кто-то из них пожелает, рабов можно просто выкупить, например, если произойдёт запечатление.

Местные власти ответили, что спасённые существа являются терпящими бедствие, подпадают только под действие законов Арумики и платить за них никто не будет. Я переслал это сообщение в штаб. Штаб ничего на это не ответил, но приказал при следующем визите на ПС-10004 узнать о возможности покупки нескольких тысяч рабов.

В тот же день Алуки стала свидетелем того, как я пытался заставить свою команду помыть корабль. Помывка у нас — больное дело. Как бегать босиком по полу, стенам и потолку — это они все мастера. А как отмывать сало с поверхностей и с выключателей — попробуй заставь. В результате долгого ора я добился только минимальных действий, а затем команда вообще взбунтовалась и отказалась мыть пол до тех пор, пока не будет нарукавной эмблемы. Строго говоря, дело к этому шло — признаки вольницы и неподчинения