множеством защитных механизмов, предохраняющих нас от разрушения силой незадействованных эманаций, подвергающихся настройке в процесе сновидения» (из кн.7, гл. 11).
Созидательные религиозные пути способствуют нейтрализации и просветлению подсознательных защитных механизмов постепенно, гармонично, бережно. Толтеки, чтобы быстро добиться ночного осознания, кардинально и скоропостижно рвут жизненно важные связи и открываются натиску агрессивных, враждебных энергий.
А вот и высказывание самого Кастанеды (нагваля! призванного Духом!) в интервью аргентинской журналистки Грасиеле Корвалан от 1980 года:
«…Кастанеда дал нам понять, что в сновидении происходит огромная утечка физических сил. «В сновидениях вы можете много прожить, но тело бывает этим не довольно. Мое тело чувствует это. После сновидения я чувствую себя так, как-будто меня переехал грузовик.» …
Развитие тела сновидений можно сравнить с вызреванием, высиживанием цыплёнка в яйце. Цыплёнок — наше тело снов. Скорлупа яйца представляет собой энергетический кокон или физическое тело. А теперь вообразите, что произойдёт, если незрелый цыплёнок проломит яйцо преждевременно и выберется наружу. Будет ли у него шанс выжить и сохранить скорлупу (физическое тело) неповреждённой?
Перед нами вырисовывается цикличность жизни, тайна смерти и возрождения: человеческий зародыш вызревает в материнской утробе в течении определённого природой срока — это его жизнь там внутри. Через девять месяцев начинаются материнские схватки и роды. Плоду кажется, что пришла смерть. Но он рождается в новой жизни, в энергетическом яйце. За человеческую жизнь социальной личности энергетический ребёнок — тело сновидений — должен пройти положенную стадию развития и закалки, и после смерти, после разрушения физической оболочки-скорлупы, (энергококона и тела) выйти снова в новую жизнь, жизнь в сновидении…
Когда автор этой книги стал следовать путём толтеков, а книги Кастанеды ещё не были столь растирожированы и известны, осознанные сновидения среди духовных искателей были не столь распространённым явлением. Теперь ночное осознание стало почти массовым феноменом. И в основном оно происходит под деструктивным воздействием различных популярных магических учений (Кастанеды, Монро…). Духовный искатель считает осознанное сновидение собственным достижением, прорывом в сознании. В действительности же, наблюдается обратный, регрессирующий процесс. Что же происходит?
Если по-прежнему сравнивать тело сновидений с вынашиванием ребёнка в материнской утробе, то вместо того, чтобы развиваться в течении девяти месяцев и родиться здоровым, вместо установленных естественных процессов на свет появляется синюшный выкидыш, нежизненноспособный абортированный плод! Вот к чему приводит поток чёрной магии толтеков! Осознанное сновидение по Кастанеде равнозначен самоуничтожению, самоубийству (медленному или быстрому) — аборту!
Если сновидящий станет активно спонсировать разнообразные астральные «выходы», то он в конце концов однажды разрушит своё физическое тело (скорлупу) вплоть до инвалидности, а не достигнет свободы.
Ещё большим безумием будет практика ночного осознания внутри самого сновидения — манипуляции с языковым замком, просмотр рук и пр. В этом случае сновидящий открывается непосредственному нападению чужеродной, планетарной энергии, несовместимой с человеческой! Ведь сновидения — это зона пристального внимания неорганических существ. Последствия занятия практической чёрной магией могут быть трагическими и необратимыми. Ни один врач не обнаружит впоследствии подлинных причин вашего разрушения. Они будут следствием ночных энергетических влияний…
Не менее деструктивно действует практика сновидений и на психику. У начинающего «мага» очень быстро формируется наркотическая зависимость от осознанных сновидений. В неё попадают практически все, кто следует путём К. Кастанеды. Весь духовный поиск человека, попавшего в ловушку Кастанеды, приобретает самый извращённый смысл. Он рассматривается как гонка за психоделическими переживаниями, как алчное накопление. Стремление к осознанным сновидениям, к ярким острым переживаниям, к особым тайнам, которых можно достичь быстро без длительного очищения, приобретает вид особой жажды, страсти, возбуждённого душевного волнения и наживы. Особенно, если в начале практики что-то получается! Этот тип страсти может привести к настоящей одержимости, психическому и духовному заболеванию — к деградации и безумию.
Все практики толтеков есть практики чёрной магии! И невозможно на их основе создать некое новое созидательное учение! Пытаться нечто выстроить, отталкиваясь от магических учений, это всё равно, что построить дом на прогнившем, рассыпающемся фундаменте. Вижу, как с корешков и страниц книг Кастанеды стекаются жирные, чёрные капли и кляксы, заражая своими ядовитыми испарениями пространство.
Ты стремишься продать свою бессмертную душу неорганическим существам, потерять способность любить и стать энергетической пищей? Ты стремишься к демонической трансформе?
Ты хочешь стать абортированным, синим, нежизненно способным зародышем?
Ты занимаешься чёрной магией Кастанеды? Одумайся!
Бред сивой кобылы (сновидная мультяшка, матрёшка, кубик рубик из фрагментов снов)
Я знал, что сивая кобыла находится где-то рядом, потому что слышал её буйное ржание. Она неразборчиво кричала мне что-то издалека. Выскочил кот. Рыжий такой, разбойничьего вида — ничего не боится! Кот-ухарь, беглый каторжник, с ухом поломанным. Кот сипло залаял на меня. Я от него, — отстал. Иду весело по дороге. По одну сторону лето, по другую — зима. Дай, думаю, в лето пойду. Лето очень люблю. На лужайке корова квадратная пасётся и вся-вся цвета березы. Ничему не удивляюсь.
— Ничему не удивляйся! — прокричала человеческим голосом сивая кобыла и пронеслась стороной.
Нет, со мной что-то не то.
Огляделся — в больнице я. Решётки на окнах. Врачи в белом слишком внимательные, понял — в психушку забрали. На операционный стол меня везут на тележке. Гляжу, на столе том большая куча пирожных, эклеров и тортов разных кремовых навалена. Не удержался и давай их жрать. И во рту вкусно, и во рту нежно, сладко-кремово. Ох, думаю, опять что-то не то вытворяю. Как себя вести надобно не ведаю.
Бросился наутёк, а навстречу мне кто-то похожий на Жириновского вышагивает. Жестикулирует и выкрикивает нервно — «Дон Хуан твою мать! Подлецы эти сновидящие, под-ле-цы все! Однозначно!» Слова изо рта большими буквами печатными выходят и налету в небе зависают. Вдруг рассыпаются, а буквы в птичек превращаются. Птички — в маленьких индейцев с крылышками — летают надо мной, кружатся. И все — доны Хуаны! У меня голова закружилась от них. Я того дона Хуана, который побольше, потолще и поближе ко мне, выбираю. Хочу его о чём-то спросить. Вглядываюсь, а это чёрт с рожками и с мохнатым хвостом, да не чёрный, а рыжий, на кота похожий, который лаял на меня. Я на него кулаком как замахнусь. Промеж рогов как дам! Аж, маленькие искорки и звёздочки посыпались…
Не к добру это, чувствую, не к добру. Подальше от этого места перемещаюсь, и вдруг взлетаю, лечу. Ракета космическая около меня тормозит. Предлагает мне сесть на неё верхом. Забрался кое-как. А ну, лазутчик! Отправляй меня в другие миры! Доставил он меня на другую планету. И здесь опять не то что-то делается. Танки идут. Взрывы. Солдаты. Грохот. Стрельба—перепалка!
Я всех из пулемета поочередно перестрелял. Но один живой ещё, раненый остался. Он, с усилием приподнявшись, горящий снаряд из огнемёта в меня пульнул. Загорелся я. Смутно так соображаю — огонь изнутри это. Сгорел. Убит наповал. Погорел я на доне Хуане. Ох, как жить охота! Взлетаю-отлетаю в рай
