готово. А ее еще никто, кроме критиков и Союза писателей не читал.

Поэтому задержались и другие премии.

23-го октября умер Эзра Виленский.

Опять резали. Последний раз ему сказали: «Больше резать не можем, не хватит кишок для сращивания. Тут уже мы бессильны. Тут надо выходить за пределы современной хирургии — это может только Юдин.»

Эзра колебался. Я видел его месяца два назад на «Динамо», он вырвался страшно худой, сидел с грелкой. Говорил с ним недели две назад — жаловался на зверские боли, спать мог только днем. Решил резаться. 21-го лег к Юдину, сделали операцию, прошла блестяще. 22-го в 4 часа дня стало плохо — сердце и истощенный организм не выдержали — в 7 ч. утра 23-го умер.

Утром 24-го привезли его в конферецзал «Известий». Я поехал с Яхлаковым, Кургановым, потом приехала Зина. Стоял в почетном карауле. Он почти не изменился, только отчаянно похудел. Лида убивалась страшно.

Была панихида. Выступал Ровинский, Кригер, Бачелис, я.

В 5 ч. сожгли.

Встретил там Слепнева.

— Что-то часто мы с тобой тут встречаемся.

— Да, — ответил он. — Надо бы его похоронить в стене авиаторов на Девичке. Там все наши, да и нам местечки забронировать.

Да, что-то снова пошел мор. Я подумал, как мало нас уцелело из полюсников, и грустно стало.

Продолжаем обсуждать с Кокки план полета в Будапешт. Он хочет посетить разом и Белград, и Софию, и Бухарест. Я не против. Сейчас он летит на пару дней в Куйбышев, а потом свободен.

Был вчера у Ильюшина. Говорили долго о послевоенной авиации. Он строит уже гражданскую машину на 28 человек, скорость 350 км/ч (крейсерская), высотная — герметичная. Затем садится за четырехмоторный бомбардировщик, думает выжать скорость. Жалеет, что с 1937 г. забросил истребитель, ТОГДА добился 500!

Вчера отметили мои именины. Были: Абрам (привезли его), Шурка, Давид, мама, Костя, ребятишки.

39 лет! На два года больше Пушкина, и что сделано?

30 октября.

Три дня заседал актив, вчера закончился. С докладом выступал Поспелов. Тщательно остерегался давать оценки людям. Прения были вялыми, неострыми.

В своем докладе Поспелов между прочим сказал, что публичные платные лекции, проводимые в Колонном зале Дома Союзов и создание Лекционного бюро при комитете по делам высшей школы — инициатива т. Сталина. Видимо, этим и объясняется, что во главе бюро стоит Вышинский.

Позавчера напечатали очень острую рецензию Ильичева о постановке «Ивана Грозного» в Малом театре. Постановка названа халтурной, безответственной. Говорят, что пьесу смотрел т. Стали и члены Политбюро. Между прочим, т. Сталин и выдвинул несколько лет назад идею показа Грозного — великого государственного деятеля. Я, помнится, со слов Курганова записывал об этом в дневнике. И сейчас, как передают, т. Сталин отозвался об этой постановке, как о халтуре.

В театре — бум. Художественный руководитель Судаков подал в отставку.

Звонил Ал. Лесс из «Вечерки». Рассказал любопытную историю с Мотей Козловым. Летом в Карском море немецкая субмарина потопила наш транспортный корабль. Дали SOS и сели в лодки. Мотя долго шарил — нашел. Шторм. Садиться нельзя. Восемь часов он висел над лодкой и, как только волна чуть успокоилась, сел. Принял на борт 50 человек. Оглянулся — перископ. Он газу. В него успели дважды выпалить. С волны, несмотря на барахливший мотор, поднялся и ушел. Допер до базы, сдал. Они не ели несколько дней.

Нач. ПУ ГУСМП Валериан Новиков улетел в Болгарию с праздничными подарками танковому полку «Советский полярник». Звал с ним, я не мог. Пилот — Ваня Черевичный.

Был на днях у Папанина. Позвонил ему в 12 ночи. Приезжай! Сидит, работает. А было постановление ЦК, запрещающее ему, ввиду состояния здоровья, работать после 7 ч. вечера.

— Ты что сидишь? Нарушаешь партийную дисциплину?

— Дел много.

Сказал мне, что представил мен як «Знаку почета», скоро подпишут, что считает меня своим ближайшим помощником. Ва!

Сегодня выпал первый снег. Дома — холодище.

11 ноября.

Прошли праздники. Как обычно, 7 и 8-го работали. 9-го был устроен вечер-банкет в редакции, на всех. Ни шатко, ни валко.

В Кремле не был. Доклад послушал по радио. Т. Сталин читал очень спокойно и очень уверенно.

5-го был оглашен указ о награждении за выслугу лет. Я дал передовую. Сегодня идет сообщение о вручении орденов за выслугу (Кр. Знамени). группе военных руководителей. Я как раз звонил гл. маршалу бронетанковых войск Як. Никол. Федоренко и поздравил между прочим.

— Нашли с чем поздравлять, Огнев, — смеясь, сказал он. — Это ведь за старость! Я бы согласен был медаль «За боевые заслуги» получить — значит мне 25–30.

И рассказал, что сегодня при вручении М.И. Калинин спрашивает Шаденко:

— Ефим Афанасьевич, ты долго еще будешь ко мне за орденами ходить?

— Да до тех пор, М.И., пока давать будешь.

— Ну, значит, недолго. Я от этой тяжелой работы скоро помру.

— Э, до тех пор я успею еще два-три получить!

На фронтах всюду тихо. Еле теплится под Будапештом, продвигаемся на 5–7 км. в день, и то на отдельных участках. Видимо (судя по докладу) — перед грозой.

Сегодня Леопольд Железнов сообщил мне об очередной убыли. В Темишоаре, при бомбежке, убит корр. СИБ Лалоян (он выскочил из хаты — прямое попадание), чуть позже вышли и нарвались на бомбу фотокорр. «Фронтовой Иллюстрации» Анат. Григорьев (тяжело ранен), фотокорр. «Фр. Иллюстрации» Егоров и корр. СИБ Львов. Что-то к концу войны опять пошел мор на газетчиков.

Был у меня сегодня Мих. Брагин. Он говорит, что случайно уцелел на 1-м Прибалтийском — попал под огонь кораблей. Страшно!

Да, о маршале Федоренко. Несколько дней назад говорил с ним, просил статью об оперативной выносливости танков.

— Не дам. Им предел — несколько сот (часов? — Л.Б.), а мы даем тысячу и полторы. Это ни на одном танкодроме не выходит. А напиши я об этом — сразу узаконят. Тоже и с часами работы моторов. Норма — 200, мы даем до 500. Нет, писать нельзя.

— Ну напишите о заграничных.

— Ишь вы! Хотя мы можем смело конструировать. Правда, ходовая часть американских лучше наших, но броня, подвижность, огонь — несравнимы с нашими.

— Ну о глубоких рейдах.

— Вот это дело. Сегодня же поручу нач. штаба генералу Маркову и маршалу Ротмистрову. И сам шефство возьму.

Звонил сегодня Кокки. Божится, что полетим. Целый час рассказывал мне о дочке. Ей 1 год 7 месяцев, но уже все выговаривает, не плачет, читает книжки и прочее…

Загадка: что такое горжетка и изюм? — Засушенная басня Крылова «Лисица и виноград». Это, видимо, сказано к Крыловскому юбилею.

На нашем вечере Сурков читал «Они не вернутся с востока». У нас же он ее читал в ноябре 1941 г. И тогда, и — особенно — сейчас звучит исключительно!

1 декабря.

За эти дни произошло несколько событий. Кризис в «Известиях», наконец, разрешился: туда назначен несколько дней назад Ильичев. Страшно доволен. В «Известиях» им тоже довольны. В остальном там перемен пока нет — работает комиссия ЦК. Понемножку улучшает газету, завел крупный отдел на 2-ой полосе «Советское строительство», дает всякие мелочи, оживляет газету.