была зарегистрирована, организация нет. Московская группа состояла из 5–6 активистов, число сочувствующих, которых группа могла привлечь на акции 25–30 человек. Возраст участников от 30 до 40 лет.
В 1996 году в организацию пришёл 16-летний Илья Будрайтскис. Наш с Ильёй рассказ захватывает три цикла: конец первого, весь второй и начало третьего. Основными темами являются цикличность и размножение неформальных групп.
Новичок Илья застал организацию в мемориальной фазе, о чём говорит вялость деятельности, отмеченная Ильёй, возраст активистов, минимальное число привлечённых участников акций. С 1997 года проводились летние молодёжные политические лагеря, создано «Левое антифашистское сопротивление» объединение групп разных городов и разных политических течений, например, анархистов.
После дефолта 1998 г. произошло резкое полевение молодёжной среды, в организацию пришло много новых людей, в том числе из других движений. Под старым названием начинает действовать фактически другая организация молодёжная и энергичная, появляются группы в десятках городов, наблюдается резкий всплеск внешней деятельности. От этого момента мы и отсчитываем начало нового цикла. По сути, это был круг небольших, слабых в численном выражении, но весьма активных групп, у каждой из которых есть ядро и аура. Флэш-групповой актив ещё предстоит нарастить.
Рассказывает Илья Будрайтскис
Мы политическая организация. К нам приходят не по личным интересам, чтобы весело проводить время, а люди, которые разделяют определённую политическую программу и собираются вместе работать над её воплощением.
Для нас важно не содержание политической программы, а факт осознания рассказчиком принципиальной разницы между группами, нацеленными на внешнюю деятельность или на эмоциональный комфорт своих членов.
Вы вообще представляете, как работают левые радикальные организации Европы? В частности, Англии? Троцкистская организация крупная, которая из нескольких тысяч человек состоит, имеет отделения в профсоюзах, регулярную газету, участвует в выборах. У всех организаций левого толка очень чётко выстроена структура исключительно на политической мотивации, и эти организации всегда имеют собственные политические кадры. У троцкистов самый сильный настрой на формирование собственных политических кадров. Как и в любой крупной организации, там существует свой круг фуллтаймеров освобождённых работников. Но если здесь считается, что освобождённый работник это человек, который выиграл приз, может хорошо жить, получать нормальные деньги, занимаясь любимым делом, то там освобождённый работник это человек, который получает зарплату ниже пособия по безработице. Человек, который живёт буквально впроголодь я сам там был и видел.
Они снимают за 500 евро дом, в нём живёт 20 человек, и каждый день они работают по 14 часов в сутки. С утра едут к какому-то заводу продавать газеты, днём на какое-то собрание, вечером клеить листовки, а ночью пишут статьи для газеты. У них чётко распределены обязанности. Есть освобождённые работники, которые работают для газеты газета еженедельная, значит, должен быть какой-то постоянный штат, чтобы реально её делать. Есть люди, которые ответственны за работу в профсоюзах, и они занимаются только этим. Есть люди, которые занимаются регионами, есть люди, которые занимаются Интернационалом… Там есть люди, которые двадцать лет в организации и никогда не были в руководстве, но при этом их знают-уважают, потому что они 20–30 лет отдали организации: являются частью её истории, носителями традиций.
Вот Роберт такой. С его лидерством изначально было ключевое противоречие. У нас уставной принцип демократического централизма, коллективное руководство международный исполком. Фактически Роберт всё крутил. Он искренне считает себя единственным представителем правильной политической линии. Все серьёзные решения, вплоть до решений об исключении из организации, он принимал лично на основе своих представлений о том, что нужно, что не нужно.
Большинство неформальных групп именно таковы. Им очень хочется казаться самим себе самоуправляемыми, и им это удаётся казаться… до поры до времени. В действительности в неформальных группах степень самоуправления очень различна. В одних традиции ситуативного лидерства достаточно развиты, в других организация деятельности завязана на узкую группу лиц, которая всё и решает. Потом это противоречие становится основой конфликта, раскола, распада.
В 2001 был второй, но можно сказать, первый полноценный съезд. В межнациональной организации было около 200 активистов, хорошо налажено общение с другими городами, мы туда ездили, они к нам. Но одновременно начались внутренние конфликты. Например, воронежскую группу составляли люди из Молодёжного Правозащитного Движения (МПД), сидящие на западных грантах. Они вступили к нам, а одновременно состояли во многих экологических и правозащитных организациях, жили параллельной жизнью в той и этой среде. У некоторых это порождало массу вопросов.
Политически грамотные члены организации не были принципиально против правозащитной деятельности. Если она полезна, помогает выходить на какие-то новые круги ну, пусть и другие группы в неё включатся. Но воронежские товарищи как раз были принципиально против такого включения. Они были завязаны на Роберта, и он постоянно их защищал. А наши инициативы идейно более близкие, но более независимые, например, создание российского ATТAC [11], критиковал. Но мы его всё же создали. Ту же подоплёку имел конфликт с киевской группой, которая решила выпускать свой журнал, а Роберт им пытался запретить. Но через некоторое время они его всё равно начали издавать, в форме бюллетеня. И другие примеры были.
Если бы организация состояла только из одной группы, то кризис 2001-02 гг., вероятнее всего, стал бы концом очередного цикла, начатого в 1998-99 гг. Но к этому времени организация уже представляла собой систему, или очень устойчивый круг. Об этом говорит, с одной стороны, стремление групп к независимости, хоть и не полностью реализованное, а с другой, стремление проводить общую политику. Организация перешла на новую схему межгрупповых отношений с б
Постепенно развивалась ситуация, когда говорится одно, а делается другое. Например, киевляне создали «Международный отдел» секретный проект добывания средств для украинской организации. Это были не такие уж экстремальные способы… Но такие, что предание их общественности вызвало бы скандал. К 2003 году «секретная» информация была известна всей украинской организации и части российской, кроме Роберта. Многие даже участвовали в отдельных эпизодах. Средства были не очень большие, в среднем 1000 долларов в месяц, но они позволили киевлянам снять квартиру и устроить там полноценный штаб, платить скромную зарплату освобождённым работникам.
Организация не смогла связать информальными связями всю систему целиком. Характер описанных отношений показывает, что группы и отдельные лица, входящие в организацию, не совсем доверяли друг другу, то есть постоянно балансировали между фазами коллектива и ассоциации. Характерно, что в понятие «наши» Роберт уже не включён.
Украинская секция стала самой крупной в «Соцсопротивлении», в ней велась большая работа: создание профсоюзов, успешная защита прав рабочих в судах и многое другое. Но начались конфликты. «Международный отдел» жил как бы своей жизнью. Подозрений, что деньги идут на личные цели, не было, все деньги реально контролировались, они шли на инфраструктуру. Но в 2003 году часть ведущих украинских активистов стали бороться с такой системой взаимоотношений, когда киевское руководство получает зарплату и тратит время не на организацию, а на добывание для неё денег, а основную работу ведут энтузиасты. «Ну, замечательно, что деньги добывают, но это люди, которые являются нашим руководством, а при этом организацией не занимаются занимаются другим».
Украинская секция просуществовала примерно четыре года, очень интенсивно действовала, выходила на новые формы. В августе 2003 года информация о секретной деятельности «Международного отдела» просочилась в прессу, что вызвало скандал и значительные репутационные потери. По требованию Интернационала (а фактически по личному решению Роберта) пять человек из верхушки украинской секции были исключены из организации, и секция развалилась. Сейчас «Соцсопротивления» на Украине нет, но люди, вышедшие из него, перешли в другие организации и создали несколько новых неформальных
