– Чтобы не слышал я об этом больше! Детство! Дурость!

– Но ведь и вы, кажется, говорили со своим?

– Фокус это. Не стоит размышлений.

– На вас лица не было, когда вы положили трубку.

– Чушь!.. Мне, возможно, понадобится ваша поддержка.

– Тогда лучше отправьте меня в Усть-Манск.

– Ну, Григорьев! Ты…

Карин убеждал Громова:

– Игорь Андреевич, кое-что они все-таки сделали.

– Ну да. Спаяли груду транзисторов, а для чего? Разве что-нибудь новое появилось в результате этого?

– Не всегда новое получается. И потом, ведь затрачен труд людей. Не пропадать же ему впустую.

– А он и не пропадет. Этот труд превратится, превратился уже в докторскую диссертацию Бакланского. И не более.

– Разве он готовит докторскую?

– Уже готова. Он меня в оппоненты пригласил. Теперь, наверное, кается, что разговор завел.

– Нет, для докторской здесь слишком много липы.

– Значит, для докторской – много, а для защиты проекта – мало?

– Ох, да какие только темы не проходят!

– А меня увольте.

В кабинете заместителя директора НИИ по науке Ростовцев говорил Анатолию Юльевичу:

– Анатолий Юльевич, эту тему нельзя пускать дальше.

– Завалить, значит, надо?

– Ну, завалить, не завалить…

– А тут только одно из двух.

– Пусть они как хотят, но мы продолжать ее не будем.

– Записано же у вас в плане?

– Рекомендации надо включить в акт, чтобы тему дальше не развивали.

– Выходит, братец, тему принимаем и прикрываем? И все довольны!

– А хотя бы и так!

– Вы же раньше за нее чуть ли не в драку.

– Да! Если бы она была сделана на уровне.

– Ничего не могу поделать. Запишите в акте свое особое мнение.

– Придется. Но можно и по-другому. Через вышестоящие инстанции.

– Уж не угроза ли это?

– Да что вы!

– Хорошо. Если придет распоряжение из главка, мы эту тему не примем. Но ведь не придет такое! Так что пусть все-таки решает комиссия.

Сергей Сергеевич Старомытов в одиночестве угрюмо посасывал сигарету и размышлял: «Черт меня дернул перейти на эту руководящую работу. Паял раньше транзисторы, настраивал схемы, отвечал только за себя, за свой труд… Миллиончик Бакланский скушал. Миллиончик мы ему выдали. Не из своего, правда, кармана. Из государственного. Я – представитель заказчика. Но ведь я ничего в этом не понимаю. И вообще, вся эта тема мне до чертовой бабушки! Да и институту нашему. Обходились без компьютеров, а теперь автоматического секретаря уже надо? Предположим, нам не надо, но ведь кому-то надо, раз весь этот сыр-бор загорелся. Пешка! А если начнут в поддавки играть? Кем пожертвуют? Представитель заказчика, вы Бакланскому миллион стравили. Ваше мнение? Принимать тему или нет? Принимать все же? Как?! Ведь целый миллион ухлопали!»

Старомытов в сердцах бросил сигарету и пошел по коридору.

Комиссия вновь собралась в кабинете начальника отдела Громова.

– Продолжим, товарищи, – сказал Анатолий Юльевич. – Что-то заметно поубавилось нас. Ученого секретаря прошу выяснить, кто не вытерпел и ушел. Тема очень важная для народного хозяйства. В исполнении темы есть недостатки. Решать должны все, а не перекладывать ношу на наши плечи. Вы, пожалуйста, обзвоните всех утром. Вплоть до директора звоните, но чтобы завтра были все! Пожалуйста, Виктор Иванович.

– Вопрос в том, каковы перспективы уменьшения габаритов и веса аппаратуры.

– Сколько она у вас сейчас? – спросил Карин.

– Около двух тонн, – чуть поморщился Бакланский.

– А, помнится, товарищ Григорьев очень здорово упирал на микромодули и интегральные схемы, – вставил слово сам председатель.

– Естественно, на это и был сделан главный упор в работе.

– И все равно две тонны? – сказал Ростовцев и чуть покосился на сидящего рядом Бакланского.

– Но вы же, товарищи, знаете, что у нас за интегральные схемы. До японских, к примеру, им еще далеко.

– А почему? – неожиданно спросил Григорьев.

– Что «почему»? – удивился Бакланский. – Ты, Григорьев, не мешай отвечать.

– Ну, а все-таки… – настаивал Ростовцев.

– Извините, товарищи, – сказал Бакланский. – Я сейчас отвечу.

Григорьев нагнулся к самому уху Бакинского и сказал очень тихо:

– Потому что кто-то вроде нас защитил тему, которая не сделала в микроэлектронике ни одного шага вперед.

– Да, да, – громко сказал Бакланский. – Я согласен, что если бы нашу систему выполнять на японских интегральных схемах, ее габариты уменьшились бы в пять раз.

– Всю систему или только макет, который вы привезли? – спросил Ростовцев.

– Да, я имею в виду макет, конечно.

– Тогда хорошего мало, – сказал Ростовцев.

Виктор Иванович продолжал отвечать на вопросы. И хотя судьба темы висела на волоске, не очень, впрочем, еще тонком, Бакланский держался с достоинством. Он был корректен и не давал втянуть себя в перепалку, которая, казалось, вот-вот могла разгореться по каждому вопросу. На один вопрос он даже ответил: «Нет. Не знаю». И этим как бы показал, что вот, мол, чего не знаю, того не знаю, но уж что знаю, того у меня не отберешь.

И на вопросы, обращенные к Григорьеву, он тоже отвечал сам. В электронике Бакланский разбирался превосходно, да и по схемным решениям с ним особенно не поспоришь. Конечно, триггеров, к примеру, или эмиттерных повторителей можно изобрести десятки типов, но отличаться друг от друга они будут не принципиально.

– А что у вас Григорьев и Данилов молчат? – спросил вдруг Карин.

– Отчего же. Данилов у нас специалист по экспериментальной части. Завтра у него будет работа. А Григорьев составлял всю принципиальную схему. Конечно, может и он отвечать на все, что касается схемы.

– У меня только один вопрос к Григорьеву, – сказал Громов. – Как он считает, можно ли чисто схемными решениями уменьшить вес системы до необходимого по техническому заданию уровня?

Григорьев молчал. Бакланский безучастно рассматривал свои руки.

– Так как же?

– Нет, – ответил Григорьев. – Нельзя.