– Так сказать… что-то вроде… Игорь Андреевич, ты разве не знаешь, что это в акт приемки не запишешь? В акте все должно быть четко и понятно каждому. Ну не будут же в министерстве проводить работу по сравнению каких-то методов. Им на это начхать. Для этого и создана наша комиссия, чтобы все проверить и подать в готовом виде. Такие-то пункты выполнены, такие-то требуют доработки. Одни – за счет исполнителя, если их вина, другие – по дополнительному договору. Конкретно, какой пункт они не выполнили?

– Я, Анатолий Юльевич, сформулирую свою мысль в достойных выражениях позднее, но смысл моего вопроса и выступления в том, что товарищи сделали паровой велосипед. Вроде бы он и движется, но какой ценой?

– Опять: вроде бы, – улыбнулся председатель.

– Ну, ладно. Пробовали ли исполнители решить проблему распознавания образа не тривиальным методом, который, кстати, может завести в тупик?

– Пробовали, – ответил Бакланский.

– Вы удовлетворены ответом? – спросил Согбенный.

– В высшей степени! – съязвил Громов и как-то стал меньше ростом. – Большего, я вижу, тут не добьешься.

– Виктор Иванович, – перегнулся через стол Карин. – Соснихин ваш, да и Бурлев ведь были у нас. Кое-что мы им показывали; да и вы сами знаете. Почему же никакого упоминания в отчете? Ведь наше направление очень перспективно…

– Владимир Зосимович, – постучал ручкой по пепельнице председатель. Что за тайные переговоры? Давайте придерживаться установленного порядка. Продолжайте, Виктор Иванович.

– Еще два слова по второму вопросу, – сказал Бакланский. – Я понимаю, что в науке, а особенно в технике, можно идти разными путями. Но путь, который нравится одним, не дискредитирует другой. И личные симпатии…

– Я удовлетворен вашим ответом, Виктор Иванович, – остановил его Громов. – Не трудитесь продолжать.

– Следующий вопрос.

Виктор Иванович зачитал его. Задавший вопрос представился. Им оказался товарищ из Перми. Вопрос был о гибкости в применении системы с различными исполнительными механизмами. Бакланский ответил четко и понятно. Пермяк остался доволен.

И еще на несколько вопросов ответил Виктор Иванович. Если вопрос касался чего-то хорошо проработанного, то ответ был точен, предельно лаконичен и изящен. В этом Бакланскому нельзя было отказать.

– «Может ли ваша система распознавания образа служить в качестве секретаря-машинистки?» Товарищ, наверное, имел в виду, может ли наша система печатать с голоса. – Кто-то хихикнул. – Может. Правда, специальные тексты. В отчете есть протоколы испытаний. А завтра, если распорядок работы комиссии не изменится, вы сможете это увидеть собственными глазами.

– Что за специальные тексты? – спросил Ростовцев. – Нам ведь нужно печатать любые тексты!

– Я выскажу свои соображения, если меня пригласят на обсуждение вашего технического задания, – вежливо сказал Бакланский.

– Извините! Но вы все-таки могли бы пояснить.

– Могу. Тексты, состоящие из набора семисот – восьмисот слов.

– В протоколе сказано, только семьсот, – заметил Громов.

– Работы велись до самого отъезда. Есть дополнительные изменения в сторону улучшения работы системы.

– Протокол должен отражать полное состояние дел по теме, – сказал председатель. – Одного дня не хватило?

– Извините, но одного дня у всех не хватает, – сказал Бакланский с улыбкой, понимающей и доброй. – И у комиссии может не хватить.

– Судьба всех комиссий…

– И исполнителей тоже… Так я продолжу? «Имеет ли значение тембр голоса говорящего, скорость речи, динамический диапазон?»

– Старков. Марградская телефонная станция, – представился молодой человек, которому принадлежал вопрос.

– Динамический диапазон не имеет значения. На входе стоит устройство с автоматической регулировкой усиления. Скорость речи – в пределах нормальной человеческой, до ста слов в минуту. Тембр голоса имеет значение. Система настраивается на спектр с определенными формантами голоса. Но в каждом конкретном случае можно настроить систему на любой голос.

– То есть, вас система поймет, а меня не поймет?

– Да. А если точнее, то сейчас она настроена на форманты голоса нашего старшего инженера Анатолия Данилова.

– Сколько времени занимает перестройка?

– М… м… Несколько часов.

– Фью, – присвистнул кто-то.

– В том случае, если форманты очень различны. Но практически это не вызовет дополнительных трудностей. Ведь обычно с системой будет работать один оператор.

– Или два, – вставил Карин.

– Да… Может быть, и два. Вам, – Бакланский обратился к Старкову, – как представителю АТС, наверное, будет интересно узнать, что система может быть использована как увеличитель отношения сигнал–шум, то есть неразборчивую речь делать разборчивой. Для телефонной станции это должно быть очень интересно.

– И тоже только на определенный голос?

– Не совсем. Поскольку на другом конце провода в качестве приемника используется человек, возможности системы расширяются.

– Это понятно, – сказал Громов.

– Да. Конечно.

Прошло почти полтора часа. Председатель объявил перерыв.

В коридоре Бакланский сказал Григорьеву:

– Александр, защита, кажется, будет трудная. Кое-кому мы перебежали дорогу. Надо держаться дружно

– Не дорогу мы перебежали, а лежим бревном на дороге.

– Черт тебя возьми! Ты сам напросился в эту командировку! Изволь слушаться и говорить то, что нам требуется… Анатолий вот понимает это, кажется.

– Мне что… – сказал Данилов.

– И то хлеб.

– А не будет ли честнее признать, что тему мы не выполнили? – спросил Григорьев.

– Кто тебе это внушил? В Усть-Манске ты говорил совсем другое.

– Прозреть никогда не поздно. Я знал и раньше, только меня это не очень касалось.

– Ты прозреешь… Из-за нимфы слюни распустил?

– Как вы смеете?

– Ах, да! Молчу, молчу! Твое дело. Но только, что касается меня, ты доложен просто-напросто исполнять. Кто тебя надоумил?

– Я уже говорил, что задумывался над этим и раньше. А телефонные разговоры с моим двойником…