мог отважиться только настоящий храбрец, не то что в наши дни, милочка. Тогда считалось, что раз уж ты вышла замуж, будь любезна оставаться замужней женщиной до конца дней своих. Но она оказалась куда крепче, чем мы думали. Все носились с Руфью, как с фарфоровой куклой, но знаешь, она во многом оказалась даже сильнее Иджи.
— А Руфь так и не получила развода?
— Ох, не знаю. Я её об этом никогда не спрашивала. Ее мужа мне видеть не довелось, но, говорят, он был писаным красавцем, если не обращать внимания на стеклянный глаз. Руфь говорила мне, что он из хорошей семьи, просто женщины и все, что с ними связано, вызывали у него ненависть. Знаете, в первую ночь после свадьбы он напился и изнасиловал её, хотя она все время умоляла его прекратить.
— Какой ужас!
— Да, это ужасно. У неё три дня кровь шла, а после она никогда не могла получить удовольствие от этого. Ну, разумеется, его это только сильнее злило. И ещё она сказала, что однажды он столкнул её с лестницы.
— Боже милостивый!
— А потом он принялся за бедных негритянских девочек, которые у него работали. Руфь говорила, что одной из них было всего двенадцать. Но к тому времени, когда она поняла, что он за человек, было уже поздно. Мать Руфи все время болела, поэтому уехать она не могла. Руфь рассказывала, что по ночам, когда он приходил пьяный, злой и насиловал её, она лежала и молилась, а ещё думала обо всех нас, чтобы не сойти с ума.
Эвелин заметила:
— Говорят, невозможно узнать мужчину, пока не поживешь с ним.
— Это верно. У Сипси даже поговорка была такая: «Никогда не узнаешь, какую рыбку поймал, пока не вытащишь её из воды». Поэтому, я думаю, даже к лучшему, что Культяшка так и не увидел своего отца. Руфь сбежала до того, как он родился, и даже не знала, что беременна. Она жила с Иджи два месяца, когда вдруг заметила, что живот у неё растет как на дрожжах. Пошла к врачу, и там обнаружилось, что она ждет ребенка. Культяшка появился на свет в доме у мамы — такой чудный белокурый, кареглазый малыш весом в семь фунтов.
Мама, едва увидев его, сказала: «Ой, гляди-ка, Иджи, у него твои волосы!» И действительно, волосики у него были совсем белые, белее не бывает. И тогда папа Тредгуд усадил Иджи перед собой и сказал, что с этого момента вся ответственность за Руфь и ребенка лежит на ней, так что пора ей решить, чем заниматься в жизни. И дал ей пятьсот долларов, чтобы начать свое дело. Вот на эти деньги она и купила кафе.
Эвелин спросила, знал ли Фрэнк Беннет, что у него есть ребенок.
— Понятия не имею.
— И он никогда не встречался с ней после того, как она уехала из Джорджии?
— Я в точности не знаю, встречался или нет, но одно скажу наверняка: он приезжал в Полустанок по меньшей мере один раз. Но лучше бы он этого не делал.
— Почему?
— Потому что именно тогда его и убили.
— Убили?
— Да, милочка. Насмерть, мертвее не бывает.
Когда в то лето Руфь вернулась домой, чтобы выйти замуж, Фрэнк Беннет и её мать встречали поезд на станции. Руфь уже успела забить, какой он красавчик и как радуется её мать при мысли о предстоящем событии.
Потом начались бесконечные вечеринки, и она постаралась выкинуть из головы все мысли о Полустанке. Но иногда посреди толпы или в темноте одинокой ночи — это всегда случалось неожиданно — она вспоминала Иджи, и от желания увидеть её и обнять у Руфи до боли перехватывало дыхание.
В такие минуты она молила Бога избавить её от подобных мыслей. Она знала, что должна быть там, где ей надлежит быть, и делать то, что ей положено делать. Она должна забыть Иджи. Конечно, Бог ей поможет… конечно, это чувство со временем пройдет… с Божьей помощью.
Она легла в супружескую постель, поклявшись быть хорошей, любящей женой и вычеркнув из памяти все прошлое. Вот почему для неё было таким ударом, когда Фрэнк взял её со звериной жестокостью — будто наказывал за что-то. Сделав дело, он встал и ушел спать в другую комнату, оставив её лежать в крови. Он никогда не приходил к ней, если не хотел секса. И в девяти случаях из десяти это происходило оттого, что он был пьян или ему не хотелось ради этого ехать в город.
Руфь ничего не могла поделать. Она считала, что в ней есть что-то такое, что вызывает у него ненависть. Что Фрэнк каким-то образом почувствовал сидящую глубоко внутри неё любовь к Иджи, несмотря на все её старания избавиться от этой любви. Должно быть, это как-то проскальзывало в её голосе, в прикосновениях. Она не понимала как, но была уверена, что он обо всем знает и потому презирает её. Руфь все время жила с чувством вины и покорно принимала побои и оскорбления, считая их заслуженными.
Из спальни матери вышел доктор.
— Миссис Беннет, она начала разговаривать, может, вы хотите ненадолго зайти к ней?
Руфь вошла и села подле матери.
Мать не говорила уже неделю. Она открыла глаза и посмотрела на дочь.
— Уходи, беги от него, — зашептала она. — Обещай мне это, Руфь. Он дьявол. Я видела Бога, и он сказал: Фрэнк — дьявол. Я же все вижу, Руфь. Уезжай, обещай, что уедешь…
Впервые за все время эта застенчивая женщина осмелилась что—то сказать о Фрэнке. Руфь кивнула и взяла её за руку. В тот день врач закрыл глаза матери на вечные времена.
Руфь поплакала над ней, а через час пошла наверх в свою комнату, умылась и написала на конверте адрес Иджи.
Отправив письмо, она подошла к окну и посмотрела на голубое небо. Она глубоко вдохнула свежий воздух, и ей показалось, что сердце её взлетело вверх, словно воздушный змей, которого ребенок отпустил в поднебесье.
Перед домом остановились две машины — легковая и грузовая. В грузовике сидели Большой Джордж и Иджи, а в легковой — Клео, Джулиан и два их друга, Уилбур Уимс и Билли Лаймуэй.
Руфь, одетая, с пожитками наготове, ждала их с раннего утра, надеясь, что сегодня они наверняка приедут.
Мужчины вылезли из машин и остались во дворе, а Иджи направилась к дому. Руфь смотрела на неё с крыльца.
— Я готова, — сказала она.
Фрэнк спал после обеда, но, услышав, как подъехали машины, встал. Спустившись вниз, он поглядел сквозь дверь с москитной сеткой и узнал Иджи.
— Какого черта ты здесь делаешь?
Он рывком распахнул дверь и бросился к ней, как вдруг заметил во дворе пятерых мужчин. Иджи, не отрывая взгляда от Руфи, спросила:
— Где твои вещи?
— Наверху.
