Раньше, годах в 20-х прошлого века, такой приём среди штангистов, назывался 'староконтинентальным', так можно было подтянуть огромные тяжести. Но позже этот приём запретили. Но 'весовщик', разумеется, не знал этого, да и ему все эти тонкости были ни к чему. Поэтому, развивая 'староконтинентальным' способом килограммов 400-500 тяги, я легко разгибал цепочку динамометра, и она рвалась.
Постепенно весовщики стали меня узнавать и начинали орать, лишь только наша весёлая компания приближалась к 'медвесам'.
А теперь перейдём к немой сцене моего с Фёдоровым рукопожатия. Сам Дмитрий Иванович и его сотрудник - Игорь Андреевич Недорезов (будущий мой большой друг) не сомневались в его исходе. 'Кавказский горец' должен был запрыгать и заорать от боли: 'Вах, вах, вах :' (Бакс, бакс, бакс :). Но когда Фёдоров стал сжимать мою ладонь, я, решив, что в Москве так принято, стал отвечать тем же. Дмитрий Иванович перестал улыбаться, и чувствовалось, что он затрачивал на пожатие всю свою силу. Я отвечал ему адекватным пожатием, причём, не меняя выражения лица. Пожать руку потенциальному благодетелю сильнее я не решался и правильно сделал. Но я понял, что такое в практике Фёдорова встречалось впервые. Он с достоинством убрал свою руку и ласково предложил мне сесть.
Начало было успешным, и я, оставив своё 'каказское' произношение, рассказал Фёдорову и подсевшему к нам Недорезову суть своего изобретения.
- Так, - произнёс Фёдоров, - мы будем изготовлять это хозяйство ('так' и 'это хозяйство' - были любимыми словами Фёдорова).
- Какой скрепер вам нужен? - деловито спросил Фёдоров.
Я опешил от такого поворота событий и робко пролепетал:
- Да какой-нибудь самый маленький и дешёвый!
Фёдоров рассмеялся.
- Я считаю, что тут лучше всего подойдёт девятикубовый Д-374. В Центрстроймеханизации есть такие, они дадут нам один. На нашем опытном заводе мы откроем заказ. Чертежи-то у вас есть? - спросил Дмитрий Иванович.
Я покачал головой; в принципе 'настоящие' чертежи для завода я и не умел пока делать. Студенческие проекты и рабочая документация для завода - вещи совершенно разные. Как пистолет и его муляж, к примеру.
- - Я приехал в Москву на соревнования и пока только ищу заинтересованную организацию. Но чертежи будут, обязательно будут!
- Считайте, что вы нашли 'заинтересованную организацию' - Фёдоров усмехнулся, - делайте чертежи и если они будут готовы даже через полгода, то это ничего. Вы знаете, что такое рабочие чертежи?
Я закивал головой, хотя понятия не имел об этом. Тогда для меня главным было не потерять доверия Фёдорова.
- А каким спортом вы занимаетесь? - поинтересовался Фёдоров.
- Я - штангист, мастер спорта. Приехал на Спартакиаду профсоюзов от Грузии.
- Никогда бы не сказал, что вы - штангист! Вы же очень худы для штангиста. По рукопожатию я понял, что вы - не простой человек. - Видите, Игорь Андреевич, - обратился Дмитрий Иванович к Недорезову, - я же всегда говорил, что у спортсмена всё получается лучше, даже наука, даже изобретательство! Студент с гор Кавказа - и такое гениальное предложение! Только спортсмен мог додуматься до такого!
Игорь Андреевич кивал, улыбаясь. Чувствовалось, что разговор на эту тему возникал у них не раз, и точка зрения Фёдорова здесь была ясна. На моё счастье, я дал ещё одно подтверждение этой точке зрения, и видимо, стал симпатичен ему.
Договорились на том, что я готовлю за осень рабочие чертежи моего устройства к скреперу Д-374, приезжаю весной в Москву, мы получаем скрепер, завод изготавливает устройство, и мы монтируем его на скрепере. А потом испытываем машину и : Испытываем успешно - хорошо, а неуспешно - плохо.
Закончив разговор с Фёдоровым, я спустился на первый этаж в столовую. В первый раз я зашёл в столовую - мою будущую спасительницу - вечная ей благодарность! В ней хлеб - чёрный и белый, а также горчица, стояли на столах бесплатно. Бесплатным же был и горячий чай, без сахара, разумеется. Вы когда-нибудь ели бутерброд, 'чёрно-жёлто-белый'? Это толстый кусок чёрного хлеба, намазанный горчицей с тонким куском белого хлеба сверху. И душистый горячий грузинский чай, причём всё это - бесплатно!
Но всё это будет потом; а сейчас же я пообедал в столовой за деньги, не забыв набрать бесплатного хлеба в портфель. Выйдя к памятнику Сталину, я глубоко поклонился ему за поддержку и помощь, а лосей угостил бесплатным хлебом. Не из рук, конечно, а бросая куски издалека. Лоси храпели и с удовольствием ели бесплатный хлеб. На халяву, как говорят, и уксус сладок!
Адюльтер
Несмотря на небывалую удачу в ЦНИИСе, молодой организм требовал ещё кое-чего. Нет, это я не насчёт выпивки. Выпивка была, настроение поднималось, но куда его потом было девать? Помню и трудности, создаваемые 'властями' выпивкам в общественных местах. Эти трудности только раззадоривали нас на поиски всё новых средств конспирации. Были среди нас очень осторожные ребята, которые заносили бутылку с собой в туалет и, запираясь, выпивали там. Туалеты в Москве - конечно, не 'азиатско-выгребной' вариант, но всё-таки как-то недостойно строителей коммунизма. За что боролись?!
Поэтому наиболее решительные и остроумные предпочитали обманывать власти по-хитрому: пить на виду и не попадаться.
Помню, завтракать ходили мы на фабрику-кухню при МИИТе. Это огромная столовая самообслуживания, столы здесь стояли длинными рядами, а между рядов ходили толстые столовские тётеньки - 'проверяльщицы' в белых халатах. Так вот задались мы целью выпить по стакану водки прямо на глазах у 'проверяльщиц'. Купили 'Горный дубняк' по двадцать шесть рублей за бутылку (дешевле 'Московской особой' и ещё настоена на чём-то полезном, пьётся легко!), взяли салатики, хлеб и стаканы, но без чая. Только собрались с духом - идёт 'проверяльщица'. И тут меня осенило - 'дубняк' был коньячного цвета, как чай. Я быстро опустил ложку в стакан и со звоном стал размешивать 'дубняк', как чай, да ещё и дуть на него, вроде чтобы охладить. Ребята быстро переняли пример, нашлись и такие, которые даже наливали 'дубняк' в блюдце и хлебали из него, как горячий чай. Ужимки у нас были при этом подходящие - попробуйте 'хлебать' сорокаградусный 'дубняк', особенно из блюдца! Это потрудней, чем семидесятиградусный чай!
Но природа требовала не только водки, но и любви. И мы вышли на улицы, кто куда. Мы с Сурковым, которого звали Толей, выбрали улицу Горького - нынешнюю Тверскую - не на помойке же себя нашли! Престиж! Но престиж выходил нам боком - нас 'динамили' по-чёрному. По мордам нашим было видно, кто мы такие. Сейчас такие называются 'лохами', а тогда 'телками' (не путать с 'тёлками', которых тогда ещё не было!). Мы знакомились, приглашали девочек в кафе или ресторан, выпивали, а когда уже собирались вместепокидать это заведения, они выходили в туалет, чтобы 'привести себя в порядок'. При этом нередко оставляли свои вещи - преимущественно, картонные коробки из-под обуви, причём просили 'приглядеть' за ними. Так мы и приглядывали, пока официанты не поясняли 'телкам' истинное положение вещей.
Взбешённые неудачами мы решили и сами отомстить 'динамисткам'. Набрали взаймы у соседей самые лучшие костюмы, я даже надел тогда галстук-бабочку и модную беретку. Решил изобразить студента- иностранца, прибывшего погостить в Москву к советскому товарищу. Нашли красивую коробку из-под вазы, поставили туда пустую бутылку из-под портвейна, перевязали ленточками и - на Горький-стрит.
Говорил я тогда по-английски неплохо, недаром специально изучал. Сурков отвечал мне по-русски, поясняя непонятные слова жестами. Заходили в модные магазины, осматривали дорогие покупки. В магазине 'Подарки', что почти на углу Горького с Охотным рядом, приметили парочку, явно из команды 'Динамо'. В руках у них была авоська с коробкой из-под обуви. Мы обратились к ним за помощью в выборе подарка для моей английской тётушки. При этом Толя всяческими жестами за моей спиной показывал девушкам, что хватит, дескать, и вазы, а остаток лучше пропить в подходящем ресторане. Наивный английский студент долго уговаривать себя не стал, и мы, перейдя Охотный ряд, дружной компанией отправились в ресторан 'Москва', что был на третьем этаже одноимённой гостиницы. Тем более, что я по 'легенде', в этой гостинице и остановился.
Надо сказать, что это было достаточно официальное заведение, в отличие, например, от 'Зимнего сада' на седьмом этаже, или совсем уж демократичного кафе 'Огни Москвы' на пятнадцатом. Но в два последних
