обязательным. Таким образом, мы видим, что Евхаристия — центр жизни христианина; ею определяется правильность церковного сознания, иерархия ценностей Церкви; к ней, как к высшей точке, стягиваются все Таинства, чины, уставы, обряды, каноны Церкви, ею определяется церковное единство; говоря кратко, Евхаристия — норма жизни Церкви и каждого христианина.

Но отсюда совершенно очевидно, что весь, так скажем, церковный «негатив», всякое ослабление и замутнение церковного сознания имеет причиной ослабление именно этих евхаристических жизни и чувства; ослабление значения и смысла Евхаристии, как прямое следствие, тянет за собой размытие христианской жизни, смещение акцентов и нарушение иерархии христианских ценностей. Я не буду останавливаться подробно на этом, кратко скажу лишь о двух важных, как мне кажется, вещах, которые «въелись» в церковную жизнь, но которые суть покривление христианского церковного сознания.

Какова норма жизни христианина по отношению к Церкви в сегодняшнем нашем контексте в смысле евхаристического Богослужения? Человек, любящий Христа и старающийся жить по Его заповедям, желает как можно чаще приобщаться своему Господу, т. е. чаще причащаться Святых Его Тайн. Литургия для него — жизнь; он всегда с нетерпением ждет ее. Он готовится к ней, очищает совесть молитвою; и в храме, на самой Литургии — не только в момент выноса Чаши, но на всем ее пространстве — обретает высший смысл своей жизни: в совместной евхаристической молитве, в единении с Церковью земною и Небесною, наконец, в соединении своей души с Богом. После Литургии он живет соответственно тому, что совершается на Литургии.

Так было в первые века. Христиане причащались часто; Евхаристия была духовной необходимостью. Св. Василий Великий, например, свидетельствовал, что в Кесарийской Церкви, архиепископом которой он являлся, причащались четыре раза в неделю. Со временем евхаристическое усердие ослабевало; люди дошли до того, что «нормой» стало причащаться один раз в год. Под влиянием этого стала меняться и Литургия. В силу многих причин, в том числе и из–за опасения, что снижение евхаристического сознания приведет к профанированию величайшей церковной святыни, Церковь как бы «отгородила» Евхаристию. Литургия как бы разделилась: евхаристические молитвы сделались тайными, алтарь закрылся — и люди перестали воспринимать важнейшее событие церковной жизни в целости: клирики в алтаре обладали полнотой молитвы, а люди, стоящие в храме, эту полноту потеряли, лишились ее.

Это привело к двум последствиям. Во–первых, к резкому разделению единого церковного организма на клириков и мирян в смысле полноты приобщения к Таинству Евхаристии. По устроению Церкви различия между людьми нет — есть разные церковные служения. Служение клирика вот какое: мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы — рабы ваши для Иисуса (2 Кор. 4:5). Клирику, безусловно, приличествует честь как старшему, но все мы — соработники друг другу; клирик — пастырь, предстоятель евхаристического собрания, Таинство совершается им от лица общины, от лица молящейся Церкви. Эта власть совершать Таинства — не мирская власть преимущества, особенности, а власть служения, выявления Церкви.

Теперь, когда община лишилась полноты евхаристической молитвы, а клирики из предстоятелей и представителей и пастырей Церкви сделались по преимуществу совершителями Таинств, властителями и распорядителями, — нарушилась церковная норма отношений между младшими и старшими; мы перестали сознавать себя как единое евхаристическое Тело. Стали: одни — высшими, особенными, посвященными, значащими, «имеющими право», «жрецами», распорядителями благодати, другие — низшими, принимающими что дадут клирики, «людьми второго сорта» в Церкви.

Я сейчас заостряю проблему; это вовсе не значит, что должна быть в Церкви демократия в современном понимании этого слова, что отношения между пастырями и мирянами должны быть фамильярно–панибратскими, что между ними нет разницы или что Церковь после 313 г. только и делала, что профанировалась; нет, все очень не просто и не однозначно; но суть здесь именно та, что в результате ослабления евхаристической жизни, и вообще шире — духовной христианской жизни, – появилось резкое разделение между клириками и мирянами. До сих пор это большая сложность — как правильно выстроить отношения между всеми нами, членами Церкви.

Здесь лежат корни тех проблем, которые мы рассматривали, — магическое отношение к Таинствам, обрядовость, автоматическое восприятие людьми благодати священства. Это, обще говоря, «жречество» приводит к неправильным духовным отношениям, лжестарчеству и псевдопослушанию. Об опасности такого покривления пастырского служения говорил Христос: Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали (Лк. 11:52). Этот «ключ разумения» — общий всем в Церкви, он — в контексте сегодняшней темы — у Господа в Евхаристии; у клириков — не «право распоряжаться» этим ключом, а обязанность открыть им для всех Церковь и Таинство; непонимание этого покривляет церковные отношения и привносит в них мирскую властность, надменность, разделение, о чем с болью предупреждали Отцы III Вселенского Собора: «Да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския; и да не утратим помалу, неприметно, той свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Искупитель всех человеков».

Справедливости ради нужно сказать, что клерикализация, о которой у нас идет речь, началась в том числе из–за бесчинного поведения мирян, о чем свидетельствует история, как некая самозащита Церкви от профанации.

Второе последствие ослабления евхаристического сознания связано с неправильной ориентацией духовной жизни. Евхаристическое сознание зависит от интенсивности и правильности внутреннего делания, борьбы со страстями. Если эта внутренняя духовная жизнь ослабевает, то и необходимость частого участия в Таинстве Евхаристии перестает ощущаться. А если не соблюдается норма церковной жизни — частое причащение и полное молитвенное участие христианина в Литургии, то Евхаристия отходит с центра духовной жизни на периферию, а в центр духовной жизни приходят вещи с периферии, такие, например, как антихрист, ИНН, электронные паспорта, Иван Грозный, экуменизм, евреи, масоны, заговор мировой закулисы, глобализация, и т. д., и т. п. Кардинальным образом смещаются акценты, нарушается иерархия христианских ценностей. Человек начинает жить не Христом, не Церковью, не трудом ради спасения, а околоцерковными вещами.

Евхаристия — воистину Таинство Церкви, формирующее, созидающее ее, и малейший отход от точного евхаристически–церковного мироощущения сразу кривит строй духовной жизни. Поэтому нам нужно быть очень внимательными к себе, чтобы наша церковная жизнь, евхаристическая по сути своей, не подменилась чем–либо иным, что, к сожалению, часто можно наблюдать в нашей наличной церковной действительности.

Вот общие замечания о Таинстве Евхаристии и о некоторых связанных с ним проблемах. В следующий раз поговорим, как готовиться к Причастию, как часто причащаться, и рассмотрим другие практические вопросы.

Продолжим наш разговор о Евхаристии. Мы уже попытались, насколько возможно, выяснить значение этого величайшего Таинства Церкви. Этим таинством мы теснейшим, преискреннейшим образом соединяемся со Христом Спасителем, освящаемся, оправдываемся, приобретаем Христову жизнь – жизнь Св. Духа, «жизнь с избытком»; это Таинство как бы «навершает» все прочие Таинства. Вообще все, что существует в Церкви, «стягивается» к Евхаристии как к высшей своей точке; она – критерий правильности церковной жизни, образец, мерило, по которому христианин выстраивает свою жизнь в Церкви. Все церковное устроено евхаристично, все – каноны, литургика, догматика, аскетика – существует в Церкви в контексте Евхаристии, в свете ее, и приобретает именно это свойство – церковность – только в связи с этим Таинством. Поэтому как отпадение от Церкви свидетельствуется прекращением евхаристического общения, так и принадлежность к Церкви выявляется не иным чем, как участием в Таинстве Причащения, а церковное мировоззрение тогда только подлинно, незаблудно, когда оно евхаристично.

Мы увидели, что коль скоро Евхаристия – центральный, важнейший пункт в жизни Церкви и всякого христианина, то ослабление евхаристического сознания приводит к упадку сознания церковного, смещению