Согласием малые государства укрепляются, от разногласия величайшие распадаются.
«Югуртинская война», 10, 6 (137, с.44)
Во всякой борьбе более могущественный, даже если он терпит обиду, все же, так как он сильнее, кажется обидчиком.
«Югуртинская война», 10, 7 (137, с.44)
Для человека, охваченного каким-либо желанием, все делается недостаточно быстро.
«Югуртинская война», 64, 6 (137, с.78)
Всякую войну развязать легко, но очень трудно прекратить, ее начало и завершение – не во власти одного и того же человека; начать ее способен любой, даже трус, но кончится она – когда на это будет воля победителей.
«Югуртинская война», 83, 1 (137, с.86)
Все люди – одинакового происхождения, но все храбрейшие – они и самые благородные.
«Югуртинская война», 85, 15 (137, с.88)
Чем славнее жизнь предков, тем позорнее нерадивость потомков; она не оставляет во тьме ни их достоинств, ни их пороков.
«Югуртинская война», 85, 22 (137, с.88)
Изящество подобает женщинам, мужчинам – труд.
«Югуртинская война», 85, 40 (137, с.89)
Трусость еще никого не сделала бессмертным.
«Югуртинская война», 85, 49 (137, с.90)
(Тому), кто взял в руки оружие, не подобает искать помощи у безоружных ног.
«Югуртинская война», 107, 1 (137, с.102)
Светоний
Гай Светоний Транквилл (ок. 70 – ок. 140), историк, автор «Жизни двенадцати цезарей»; член кружка Плиния Младшего.
Самых хищных чиновников (...) он (Веспасиан) нарочно продвигал на все более высокие места, чтобы дать им поживиться, а потом засудить, – говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим дает возможность намокнуть, а мокрое выжимает.
«Божественный Веспасиан», 16, 2 (138, с.264)
Загладить позор былой своей скупости ему (Веспасиану) не удалось. (...) И даже на его похоронах Фавор, главный мим, выступая, по обычаю, в маске и изображая слова и дела покойника, во всеуслышанье спросил чиновников, во сколько обошлось погребальное шествие? И услышав, что в десять тысяч миллионов, воскликнул: «Дайте мне десять тысяч и бросайте меня хоть в Тибр!»
«Божественный Веспасиан», 19, 2 (138, с.265)
(Клавдий) уверял, будто нарочно притворялся глупцом при Гае (Калигуле), так как иначе не остался бы жив и не достиг бы своего положения, однако никого этим не убедил, так как немного спустя появилась книжка под заглавием «Вознесение дураков», в которой говорилось, что притворных глупцов не бывает.
«Божественный Клавдий», 38, 3 (138, с.191)
Под конец жизни он (Цезарь) стал осторожнее принимать бой: чем больше за ним побед, рассуждал он, тем меньше следует полагаться на случай, так как никакая победа не принесет ему столько, сколько может отнять одно поражение.
«Божественный Юлий», 60 (138, с.38)
До сих пор речь шла о правителе, далее придется говорить о чудовище.
«Гай Калигула», 22 (138, с.150)
Правителям (...) живется хуже всего: когда они обнаруживают заговоры, никто им не верит, покуда их не убьют.
«Домициан», 21 (138, с.287)
Насколько Нерон потерял добродетели своих предков, настолько же он сохранил их пороки, словно родовое наследство.
«Нерон», 1, 2 (138, с.196)
Тиберий долго колебался, прежде чем принять верховную власть после смерти Августа. (...) Кто-то в лицо ему заявил, что иные медлят делать то, что обещали, а он медлит обещать то, что уже делает.
«Тиберий», 24, 1 (138, с.117)
Сенека
