найдет.

Такой пустяк! Ведь все шло гладко, и вдруг такой пустяк! Все остальное сошло превосходно. Бауер ни слова не сказал о Лео, когда звонил по телефону. Дело было сделано в ресторане — не в конторе у Лео и не на дому. У Фикко не было никаких оснований предполагать, что Уолли знает о том, что лотерейщик, которого они захватили, не кто иной, как брат Джо-Фазана Минча.

Уолли знал, что Фикко не хочет трогать Лео, но почему — ему не было сказано. Уолли думал, что Фикко боится связываться с Лео, потому что тот крупный делец. Ну что ж, а вот мальчишка Уолли не побоялся. Мальчишка Уолли заполучил его, и это — большое, настоящее дело, и он уже не будет у них на побегушках. Он сам будет теперь важной птицей.

Если бы только не этот пустяк, не этот глупый пустяк, будь он проклят!

Розовощекий сидел на заднем сиденье, поставив ноги на Лео: другого места не было.

— Знаешь что, — сказал он, обращаясь к Уолли, — ты просто полоумный идиот.

— Нет! — воскликнул Уолли. — Ты сам видел, что с ним было. Он бы рассказал все, о чем бы его ни спросили.

— Ты просто помешан на мокром деле, вот что, — сказал розовощекий.

Слова «мокрое дело» доконали Уолли. Он почувствовал, как желудок у него выворачивается наизнанку, и, припав к окну, далеко высунул свое красивое, зеленовато-бледное лицо.

Женщина за столиком в «Румынском подвале» при звуке выстрела упала в обморок. Полисмен вышел из телефонной будки и, не спеша, боязливо, направился выполнять свой долг. Официант стоял неподвижно, отвернувшись от того, что лежало в дверях. Он боялся пошевельнуться. Подросток-кассир еще крепче прижался к полу за своей конторкой.

— Жаль, что ты заодно не прострелил голову и себе, — сказал розовощекий. — Все равно тебе от нее никакой пользы нет.

Уолли в изнеможении откинулся на спинку сиденья.

— Нет, — сказал он. — Он бы нам наделал хлопот.

— Каких хлопот? В суд бы нас потянули? Кто? Синдикат не посмел бы довести дело до суда. Нам нечего было бояться. Против нас не было ничего, понимаешь ты это, кретин, недоносок несчастный, — ничего, пока ты сам, своими руками не создал против нас дело.

Когда полиция обыскала труп Бауера, в кармане у него нашли записную книжку. Но листок с телефоном Фикко был вырван. Бауер был человек пунктуальный. Он постарался сделать все в точности так, как ему было указано, чтобы в случае неудачи его ни в чем нельзя было обвинить.

В тот же вечер, в четверг, Уилок снова встретился с Дорис и, проводив ее домой, зашел в кафе выпить чашку кофе и по дороге купил утренний выпуск бульварной газетки. Обычно он не читал бульварных газет, но иной раз проглядывал их — когда чувствовал себя очень усталым.

В отделе сплетен он нашел несколько строк о самом себе под следующим заголовком: «Судейский крючок попался на удочку». Заметка гласила: «Ай-яй! Ну и дела! Вчера под утро в одном из ночных ресторанов некий адвокат, бродвейский пижон, выложил на столик перед хористочкой пачку тысячедолларовых банкнот. С добрым утром, мадам? Но не тут-то было! Красотка прострекотала: „Ах, нет- нет!“, и наш законник чуть не окочурился от изумления (или виски?)».

Уилок рассмеялся. Однако заметка отбила у него вкус к газете. Правда, он купил ее с намерением почитать сплетни такого сорта, но только не о себе самом. Он отдал газету соседу и принялся за кофе, продолжая думать о заметке. Он решил, что репортер, видимо, выудил все это у официанта. Эта мысль неприятно взволновала его. Он никогда прежде не задумывался над тем, что официанты ночных ресторанов знают, кто он и чем занимается.

В кафе вошел газетчик с пачкой свежих газет, и Уилок купил вечерний выпуск солидной консервативной газеты. Взглянув мимоходом на заголовки, он развернул газету, однако ему показалось, что перед ним промелькнуло имя Минча. Но он слишком быстро просмотрел первую страницу, чтобы вовремя остановиться. Он перелистал газету с конца, но ничего не мог найти. Он не помнил, в каком столбце видел это имя и было ли оно в заголовке или в тексте. Быстро пробежав первую страницу глазами, он решил, что ему это просто померещилось, и уже хотел читать дальше, когда его взгляд упал на заголовок:

Заголовок был на одну колонку, примерно на середине страницы. Имя Минча упоминалось в тексте:

Далее в заметке говорилось:

Уилок взял себя в руки. Он перечитал сообщение несколько раз подряд. Полиция и репортеры газеты, как видно, не были уверены в том, что похищенный действительно Лео Минч, но Уилок в этом не сомневался. Фамилия Бауер казалась ему знакомой, но он никак не мог припомнить, где ее слышал.

Человек за соседним столиком читал последний выпуск бульварной газетки. Он держал газету так, что Уилок мог прочесть заголовок на первой странице:

Эта газета безоговорочно приняла версию о похищении Лео Минча, члена тэккеровской шайки. Редакция послала репортера к Тэккеру на квартиру. Репортер узнал, что Тэккер уехал вместе со своей семьей. Газета, захлебываясь, расписывала подробности преступления, в котором были замешаны такие лица, как Тэккер.

Уилок держал чашку обеими руками и не спеша пил кофе. Он понимал: нужно немедленно увидеться с Тэккером и обсудить, что им следует предпринять, но ему хотелось подготовиться к этому разговору.

Он старался предугадать, какой план действий изберет Тэккер, — и не мог. Не мог даже решить, чего бы он сам хотел от Тэккера. Остаться в стороне. Вот единственное, что он мог придумать, а сделать это, по- видимому, было невозможно. Что бы они ни предприняли, ничего хорошего их не ждет, а если они ничего не предпримут, тоже будет не лучше.

Уилок начал злиться на свою неспособность принять решение. «Я сам должен решать, — говорил он себе. — Я должен решать за себя, я, а не Тэккер». В конце концов, можно бросить лотереи. Никто не заставляет его оставаться в этом деле. Но если он откажется от лотерейного бизнеса, он должен отказаться от Тэккера. А если он откажется от Тэккера, у него не останется ничего. Его адвокатская контора обанкротится в один месяц. Он целиком зависит от Тэккера и тэккеровской шайки. Если же он не отстранится от Тэккера, его имя будут трепать по всем газетам, его расславят как адвоката бандитской шайки, тэккеровского подручного, а если еще в дело ввяжется Холл, который готов утопить любого, тогда, вероятно, Генри К.Уилоку суждено коротать свои дни в тюрьме.

Уилок долго обдумывал, как он создаст себе новую клиентуру, как снимет контору поменьше, отпустит