на этот вопрос я не нашел. Помню, что меня всегда тянуло к людям, которые умеют что-то делать. И всюду у меня были кумиры. Я их уважал, у них учился, ориентируясь на них, строил свою жизнь. Удачной ли она получилась? Однозначно ответить трудно. Все зависит от того, с чем сравнивать.
Я часто думаю о судьбе моего отца. Мне не довелось с ним жить, и я знаю о нем только по маминым рассказам. Он получил высшее образование, начал работать и подавал большие надежды. Был по доносу арестован как враг народа и отправлен в лагерь. Четверть жизни провел в заключении. Когда изменилась обстановка в стране, его освободили в связи с отсутствием состава преступления. Снова ринулся в активную жизнь, наверстывая упущенное, стал доктором наук. Но скоро начались болезни, и жизнь оборвалась. Если сравнивать с его судьбой мою, конечно, она несопоставимо более удачна.
Но, наверное, с предыдущим поколением нас сравнивать нельзя. Оно жило в жестокое время, когда руководство страны массово уничтожало собственный народ.
Мне повезло, что в годы репрессий я был молодым и не представлял потенциальной опасности для режима. Но я отчетливо помню то время, когда люди боялись друг друга, боялись доносов. Помню, как мальчишки во дворе по секрету шептали: «Ночью Юркиного отца арестовали...» или «Дядю Федю посадили...». Слава Хрущеву, что он с этим покончил!
Война меня не очень задела. Когда она началась, мне было почти семь, когда закончилась - одиннадцать. Я, конечно, не понимал всего трагизма происходившего. Просто жил в тех условиях, которые были, и не задумывался над тем, что все могло быть совсем по-другому. Это теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что военные годы многого меня лишили. Но они и многому научили. В памяти военный период сохранился хорошо. Помню, как наш детский сад неожиданно эвакуировали. Видимо, неудачно, потому что рядом с ним вскоре появились пушки и начали стрелять. За нами спешно примчались родители и увезли по домам. Ехали в Москву на машине в полной темноте, фары включать запрещалось. Нас много раз останавливали какие-то военные с автоматами и проверяли документы в свете карманных фонариков. В Москве тоже было абсолютно темно. Когда вошли в комнату, я увидел, что окна занавешены темно-синими бумажными шторами. Понял, почему так темно на улице. Потом была учебная тревога. Нас неожиданно ночью разбудили и попросили быстро выйти из дома. Через несколько дней начались настоящие тревоги. Бомбили каждый день и каждую ночь по нескольку раз. Между бомбежками мы с ребятами развлекались тем, что собирали осколки снарядов и соревновались в том, кто наберет больше.
Осенью мамин завод эвакуировали в Сибирь, и она отвезла меня в Казахстан к дедушке с бабушкой, их туда вывезли из Ленинграда. Поступил в школу. Учебников не было, тетрадей тоже. Писали на книгах. Ручки делали сами - нитками привязывали перья к палочкам. Вместо чернил использовали валериановые капли - в аптеке они продавались.
Летом сорок третьего меня перевезли в Подмосковье к отчиму в заводской поселок недалеко от Сетуни. Это было самое трудное для меня лето. Я целыми днями оставался абсолютно один. Люди из эвакуации еще не вернулись. В поселке жили только те, кто работал на заводе, а работали они с раннего утра до позднего вечера. Весь день - никого дома и ни одного человека на улице. Тоска невыносимая. Но к осени мы перебрались в Немчиновку, и там уже было много моих сверстников. Я пошел в местную школу. Учился во вторую смену. По утрам выполнял семейные поручения, а после школы проводил время с ребятами на улице. Развлечения были те же, что и сейчас: летом играли в футбол, зимой - в хоккей. Свои забавы принесла и война. В то время было легко достать патроны, и мы развлекались тем, что взрывали их в самых неожиданных местах и смотрели из-за укрытий, как отреагируют взрослые. Нам за это здорово попадало.
В летнее время школьников часто посылали на сельскохозяйственные работы. Один такой выход я запомнил навсегда. Мы пололи огород при госпитале для тяжелораненых, а потом нас провели по палатам. Я видел людей, искалеченных войной, - без рук, без ног, слепых. Помню, над кроватью молодого бойца, потерявшего обе руки, висел портрет девушки, и парень, улыбнувшись, сказал нам: «Это я рисовал». А перед нашим уходом слепой безногий баянист играл для нас «Осенний вальс». Ужасно было тяжело на душе.
Когда объявили об окончании войны, я почувствовал, что произошло что-то значительное, потому что все очень радовались, но, конечно, не понимал, насколько это было важное событие.
После войны жил, как большинство. Закончил школу, институт. Попал на интересную работу и познал, что такое инженерный поиск. Испытывал чувство радости, когда удавалось найти хорошее техническое решение. К сожалению, успех приходил редко; чаще поиски заканчивались ничем. Но все равно инженерная работа казалась мне захватывающе интересной.
Конечно, все могло сложиться совсем иначе и быть не менее интересным. Среди выпускников нашего вуза есть хорошие журналисты, дипломаты, преподаватели. Они тоже считают, что им повезло. Вопрос, наверное, не в том, чем заниматься, а как заниматься. Чтобы работа по-настоящему увлекала, надо отдаваться ей полностью. Без этого невозможно достичь значимых результатов.
Вообще, на вопрос о том, повезло человеку в жизни или нет, точного ответа не существует. Когда мы говорим о себе, то думаем о том, понравилась ли наша жизнь нам самим или нет. При этом мы опираемся на свою психологию и свое видение жизни. А когда о нас говорят другие, они примеряют нашу жизнь к своей психологии, поэтому их ответ с нашим может не совпадать.
При выборе жизненного пути каждый волен поступать так, как сам считает правильным. Даже когда человек советуется с другими, он чаще всего из всех рекомендаций и оценок выбирает только те, которые соответствуют его собственным убеждениям. И здесь я - не исключение.
Убеждения играют большую роль в жизни. Очень часто они не базируются на знаниях, а созревают постепенно в результате каких-то процессов, происходящих внутри, и становятся частью духовной сущности человека. А душа - это уже совсем особая область. У каждого она своя и мало доступна для других.
У многих духовная жизнь связана с религией. Интереснейшее уникальное творение общественного сознания. Появление его кажется вполне объяснимым. Люди всегда стремились узнать как можно больше о мире, в котором они живут, о его происхождении, о том, что их ждет дальше. Рождались мифы, гипотезы, и на их основе возникали целые учения. Поражает то, как много людей и как много поколений привлекли эти учения.
Я вырос в семье, где мыслили рационально, и не увлекался религией. Я видел в ней слишком много мистического и всегда был внутренне против того, чтобы она уводила людей от научных познаний. Я могу воспринять Бога только как символ собственной совести и церковь как место, где люди обращаются к самим себе.
Меня всегда тянуло к делам, которые приносят ощутимые результаты. Я бы мог заняться решением многих сложных проблем. Например, такой важной проблемой, как взаимоотношение людей с природой. Биологические запасы Земли уже не способны нормально прокормить все население планеты. Но дело не только в питании. Интенсивно растет загрязнение окружающей среды. Она уже не соответствует той, на которую рассчитан организм человека. Мы видим, что даже в передовых странах средняя продолжительность жизни человека перестала расти. Разве эта проблема не стоит того, чтобы посвятить ей жизнь? Но я выбрал другой путь и не сожалею об этом.
Вспоминая прожитое, я спрашиваю себя: что же было в моей жизни самым интересным? И обнаруживаю, что интереснее всего было узнавать новое. Неважно где - в работе, при чтении книг или при встречах с людьми. Конечно, в работе новое доставалось труднее, но зато ты добывал его сам, узнавал его природу, и от этого оно становилось для тебя несоизмеримо более ценным. К сожалению, у меня период самостоятельной творческой работы был недолгим. Он прервался с переходом в группу космонавтов. У людей вообще на продуктивное творчество отведено немного времени. Важно его не упустить. Мозг быстро слабеет при отсутствии нагрузки, и потом его способность к творчеству восстановить трудно.
Если бы меня кто-нибудь сейчас спросил, какой период своей жизни я считаю наиболее продуктивным, я бы затруднился ответить. Одно только мне очевидно, что это не девяностые годы. А когда я сам себе задаю вопрос о том, что же успел сделать за прожитые годы, то обнаруживаю, что очень мало. Мало в сопоставлении с тем, что сделано вокруг. Собственно, так и должно быть. Ведь одна жизнь - это малая частица в калейдоскопе человеческих судеб, по существу, капля в море.
Я помню, как-то Николай Петрович Каманин рассказывал мне о своей неопубликованной книге «Сотвори себя». Он предпослал этой книге любопытные воспоминания из собственной жизни.
После окончания летного училища Каманин ехал в поезде к месту прохождения службы. В купе он
