Генрих с широкой террасы, уставленной кадками с тропическими растениями, апельсиновыми и лимонными деревьями, поднялся в замок.

Диана вышла ему навстречу, статная и спокойная. Действительно богиня! Она сразу же увидела, что Генрих взволнован и ему необходимо выговориться, и провела его в их любимый небольшой зал, превращенный ею в чудесный сад. Экзотическая зелень густо увивала стены, высокие растения с белыми и алыми цветами создавали уют. Едва она опустилась в кресло, он упал на колени и, как всегда, страстно поцеловал ее руки. Даже став дофином, он относился к ней, как к своей повелительнице, с которой он чувствовал себя счастливым.

– Когда я стану королем, я закажу Жану Гужону твою скульптуру.

Она негромко рассмеялась:

– О! Кажется, я сумела сделать из тебя галантного кавалера! Почему ты так взволнован? На тебе просто лица нет. Что случилось? Встань и сядь рядом со мной.

Устроившись в обитом белом шелком кресле, на фоне которого ее ослепительная немеркнущая красота приобретала выразительность камеи, выточенной рукой великого мастера, она внимательно слушала Генриха.

Он был взволнован, гнев переполнял его.

– Плоды победы при Черизоле так и не были использованы, как не были использованы раздоры в армии противника. До победы оставался всего один шаг! Нашей победы, а не нашего поражения! Мало того что глупо и позорно проиграли, эта мерзавка вынудила отца ущемить мои права. В то время как у меня наконец-то появился наследник, король своим договором ведет государство к катастрофе. Я не позволю разделять владения Франции за счет наследников короны. Этим решением единству государства наносится ущерб, и будущее видится довольно безрадостным. Я буду открыто протестовать против подобного решения. Диана, только ты можешь помочь мне своим мудрым советом!..

Изощренный в интригах ум Дианы сразу учел возникшие изменения в расстановке сил при дворе и тут же стал искать способы внести необходимые поправки в создавшуюся ситуацию.

– Не сомневаюсь, что причиной всей этой сумятицы стала герцогиня д’Этамп, – усмехнулась возмущенная услышанным Диана. – Ее ненависть ко мне и страх увидеть тебя победителем велики настолько, что она убедила короля заключить это перемирие. Не сомневаюсь и в ее связи с императором, и в предательстве. Распутница, которая свергла бы и короля, если бы ей это было на руку. Король еще дешево отделался.

Она надолго задумалась, машинально теребя в руках концы своего пояса, и приняла решение взять это дело в свои руки. Пусть двор увидит в ней не только любовницу Генриха, но его ближайшего советника и самого необходимого человека.

И Диана преуспела в том, что не удавалось еще никому. Она мужественно встала на защиту интересов наследника престола против короля, под чьей рукой до сих пор склонялась вся Франция.

У вдовы великого сенешаля срочно собрался военный совет с участием герцога де Гиза, графа д’Омаля, а также двух Бурбонов. Все напряженно искали способ воспрепятствовать выполнению договора. Результатом стало решение о категорических протестах против нарушения прав короны на старинные владения Карла Смелого и отдачи провинций, которые к тому же не находились в распоряжении короля. Этот документ был подписан дофином, а затем передан под охрану двоих нотариусов.

После заключения мира в Крепи простые люди с большим огорчением говорили:

– Наследника престола предали!

А иные тихим голосом добавляли:

– Те, кто совершил это преступление, очень близки к королю.

Ссора сына с отцом была неминуема, но Генрих твердо решил отстоять на этот раз свои права.

В одном из роскошных залов, которыми так богата королевская резиденция в Фонтенбло, два самых всемогущих человека, король и наследник престола, стоя лицом к лицу, почти касаясь друг друга, обменивались фразами, полными негодования. Они говорили наедине, при плотно завешанных шторах и плотно закрытых дверях. Их взгляды скрестились, подобно двум кинжалам, высекающим искры при яростном соприкосновении клинков. В минуту гнева человек не следит за своими словами, они несутся во весь опор, как дикие кони. Громко кричит ярость, а разум тем временем помалкивает.

– Ты всю жизнь ненавидел меня и пренебрегал мною, – бледнея от долгой накопившейся обиды, бросал в лицо отцу Генрих. – Клянусь, пока я жив, этот договор не вступит в силу. Многие города Франции поддержат меня и требования, выраженные в моем договоре. С содержанием моего документа будут ознакомлены все жители королевства.

– Глупец, запомни на всю жизнь: во Франции только слово короля имеет силу закона.

Но остановить атаку обвинений сына было уже невозможно.

– Я требую заменить маршала д’Аннебо более опытным военачальником. Зачем вы изгнали Монморанси? Только он смог бы уладить все дела в государстве и принести Франции вместе со мной очередные блестящие победы.

Франциск в бешенстве махнул рукой. Сама мысль, что ему угрожает собственный сын, была непереносима для него. Генрих хочет заставить его вновь призвать ко двору коннетабля де Монморанси! Франциск не терпел попыток принудить его к чему бы то ни было. Это Диана навела сына на мысль устранить одного из протеже Анны, которую сенешальша люто ненавидела. Генрих никогда не додумался бы до этого. Время и годы брали свое. Король был уже не прежний атлет, стройный и сильный, но и сейчас острый блеск темных и живых глаз выдавал в нем неутомимого борца. Он уже собрался вызвать гвардейцев, чтобы арестовать Генриха, но, вспомнив о Катрин и маленьком внуке, передумал, решил сам справиться с сыном. «Ну что ж, Генрих, – усмехнулся Франциск, – будем считать, что свой удар я получил, теперь моя очередь поставить тебя раз и навсегда на место!»

Король жестко и повелительно произнес:

– Я останусь единственным повелителем Франции до самой своей смерти без того, чтобы кому бы то ни было могло прийти в голову противоречить мне и моим решениям в словах или поступках.

Дофин не собирался сдаваться:

– В таком случае, принимая во внимание, что дела в государстве идут плохо и всю вину в конце концов переложат на меня, я отказываюсь показываться на заседаниях Секретного совета.

Такая решимость и энергичность никогда не были свойственны Генриху. Франциск догадался относительно источника, из которого исходил сегодняшний бунт дофина: Диана де Пуатье оказалась непревзойденной интриганкой, воспользовалась доверием короля и внесла разлад между отцом и сыном. Франциск стиснул кулаки, ему так захотелось немедленно прогнать эту колдунью со двора, однако за этим последует неминуемый разрыв с наследником престола, который может повлечь за собой неисчислимые потери, и он решил не подвергать себя и государство подобному риску.

– Ссоры до добра никогда не доводят! – уже примирительно произнес король. – А нам с тобой еще предстоит привести к благополучной развязке военные действия против Генриха VIII. Мир с Испанией еще не означает мира с Англией. После всех неудач яви доказательства, что умеешь побеждать! Ступай, иди к жене или к своей…

Франциск, еще недавно такой бодрый, только что воспрявший от болезни, вновь крепкий телом и упорный в любого рода дипломатических переговорах, вышел из зала после беседы с сыном опустошенный и обессиленный как физически, так и морально. Он, состарившийся прямо на глазах, прошел в кабинет, сел за свой рабочий стол и задумался. Из этого состояния его вывело внезапное вторжение герцогини д’Этамп, как вихрь ворвавшейся в ход его рассуждений.

– Как вовремя ты пришла, Анна! Ты так нужна мне именно сейчас.

Франциск подробно пересказал фаворитке свой разговор с сыном.

– Это все дело рук Дианы! – возмутилась Анна. – К тому же Генрих критикует договор, потому что не заинтересован в укреплении позиций своего брата. Однако без вдовы он никогда бы не решился выступить с открытым протестом! Как я ненавижу эту лицемерку! Я уничтожу ее!

Но уставший король не хотел новых дворцовых сражений.

– Нет, нет, Анна! Ты недооцениваешь ее. В схватке с Дианой ты однажды можешь проиграть. И тогда ничто не спасет тебя!

Взмахом руки он прервал готовое было вырваться возражение фаворитки.