– Раз уж я причислила миссис Дейвенпорт к мышам, то мне придется описать миссис Энзел как кошку.

– Возраст?

– Пятьдесят с хвостиком.

– Мать с дочерью?

– Возможно.

Мейсон тут же сочинил незамысловатую историю:

– Любящая, преданная дочка вынуждена мириться с бесчинствами своего звероподобного муженька. Мать дочери приехала навести порядок, муженек обозвал ее десятком нелестных эпитетов. Она вместе с дочерью покидает его навсегда. Хотят, чтобы были защищены их права.

– Возможно, – согласилась Делла, – но вместе они являют забавную картину.

– Скажи им, я не занимаюсь семейными неурядицами, пусть поспешат проконсультироваться с другим адвокатом, пока еще есть время до их самолета.

Делла Стрит не торопилась исполнять приказание шефа.

Перри Мейсон взял несколько писем с пометкой «Срочно» из стопки, которую секретарша положила ему на стол. Искоса посмотрев на Деллу, Мейсон буркнул:

– Вижу, тебе хочется, чтобы я их принял. Из чисто женского любопытства. Ну-ка, не стой на месте, красотка…

Делла Стрит послушно вышла из кабинета, но уже через тридцать секунд вернулась назад.

– Ну? – спросил Мейсон.

– Я сказала им, что вы не занимаетесь делами о домашних неурядицах.

– И как они отреагировали?

– «Мышка» промолчала.

– А «кошка»?

– «Кошка» сказала, что речь идет об убийстве, а, насколько ей известно, вы любите подобные дела.

– И они продолжают ждать?

– Совершенно верно. Кошкоподобная считает необходимым сообщить вам, что они могут опоздать на самолет.

– Ладно, впусти сюда и «кошку», и «мышку» вместе с их делом об убийстве… Теперь мне стало любопытно.

Делла поспешила за посетительницами и через минуту распахнула перед ними дверь. Мейсон услышал звук шагов, вот чемодан стукнулся о дверцу книжного шкафа. Затем в кабинет вошла миниатюрная особа с застенчиво опущенными глазами. Она быстро взглянула на адвоката и поздоровалась, неслышно прошла вдоль стены и опустилась на простой стул с прямой спинкой. В этот момент другой чемодан с грохотом ударился о дверь, распахнул ее, и в кабинет влетела старшая особа, швырнула с силой чемодан тут же у порога, посмотрела на наручные часы и заявила:

– У нас ровно двадцать минут, мистер Мейсон.

– Прекрасно, – с улыбкой ответил адвокат. – Пожалуйста, присаживайтесь… Полагаю, вы – миссис Энзел?

– Правильно.

– А это миссис Дейвенпорт? – спросил Мейсон, посмотрев на молодую женщину, которая сидела, положив руки на колени.

– Правильно, – вновь подтвердила Сара Энзел.

– По всей видимости, ваша дочь?

– Нет. Мы познакомились лишь несколько месяцев назад. Она много времени жила за границей, ее муж – горный инженер, а я находилась на Востоке, в Гонконге. Вообще-то я прихожусь ей теткой, муж моей сестры был ее родным дядюшкой.

– Выходит, я ошибся, – сказал Мейсон. – Правильно ли я понял: вы хотите посоветоваться со мной по поводу дела об убийстве?

– Совершенно верно.

Мейсон внимательно изучал двух женщин.

– Вам не приходилось слышать имя Уильяма Делано? – спросила миссис Энзел.

– Он крупная величина в горном деле?

– Точно.

– Он умер, как мне помнится.

– Шесть месяцев назад. Муж моей сестры, Джон Делано, был его братом. Джон и моя сестра оба умерли. А Мирна, то есть миссис Дейвенпорт, является племянницей Джона и Уильяма Делано.

– Понятно. А теперь объясните мне, какая нужда привела вас сюда.

– Муж Мирны, Эд Дейвенпорт, написал письмо, обвиняющее Мирну в намерении убить его.

– Кому он послал письмо?

– Пока никому. Оставил его адресованным окружному прокурору или начальнику полиции, мы точно не знаем, кому из них; оно должно быть доставлено адресату в случае смерти Эда. В письме он обвиняет свою жену в отравлении Гортензии Пакстон, ее сестры, которая унаследовала бы большую часть состояния Уильяма Делано. У Эда Дейвенпорта хватает наглости далее утверждать, будто Мирна подозревает, что ему известно об этом преступлении, поэтому она, возможно, планирует отравить его. А в случае его смерти он желает, чтобы все тщательно расследовали.

Мейсон с любопытством посмотрел на миссис Дейвенпорт, сидевшую совершенно неподвижно на своем стуле. Один раз, очевидно почувствовав на себе его взгляд, она подняла глаза, но тут же опустила ресницы и продолжала изучать собственные руки в перчатках.

– Каким образом у него могли появиться такие мысли? – спросил Мейсон. – Имеются ли у него какие-то основания для подобного обвинения, миссис Дейвенпорт?

– Конечно нет! – возмутилась Сара Энзел.

Мейсон продолжал смотреть на миссис Дейвенпорт.

Она тоже решила вступить в разговор:

– Я провожу большую часть времени в саду. У меня есть кое-какие опрыскиватели для борьбы с вредителями. Они очень ядовиты. Мой муж болезненно любопытен. Уже дважды мне приходилось его предупреждать, что с подобными составами опасно иметь дело. Возможно, это навело его на такие мысли. Он страшно мнительный, у него вечно появляются дикие идеи, от которых он не может отделаться.

– Он неврастеник, – махнула рукой Сара Энзел, – вечно погружен в мрачные мысли. Следствие алкоголизма. Порой он впадает в ярость, после чего у него и появляются дикие мысли.

– Ситуация крайне сложная, – задумчиво произнес Мейсон. – Мне, естественно, надо познакомиться с ней подробнее. А вы, как я понял, торопитесь на самолет?

– Совершенно верно. Внизу нас поджидает такси. Наш самолет на Фресно вылетает в одиннадцать.

– Возможно, учитывая обстоятельства, вам будет разумнее лететь чуть позже?

– Мы не можем. Эд умирает.

– Вы говорите об Эде Дейвенпорте, муже молодой особы?

– Совершенно верно.

– И он оставил такое письмо, которое в случае его смерти должно быть доставлено властям?

– Да, сэр.

– Это сильно усложняет ситуацию.

– Правда? – воскликнула Сара Энзел.

– Будет лучше, – попросил Мейсон, – если вы постараетесь ввести меня подробнее в курс дела.

Сара Энзел устроилась поудобнее в большом кресле для посетителей, изрядно поерзав, что говорило скорее о ее раздражении, нежели о намерении расслабиться.

– Слушайте внимательно, – предупредила она, – у меня нет времени на повторы.

Мейсон закурил, кратко предупредив:

– Мой секретарь, мисс Стрит, стенографирует нашу беседу. Позднее я смогу посмотреть ее записи.