— Не стоит, Артемида, — сказал он, подавляя ее игривость в зародыше. — Я вернулся, в основном затем, чтобы наорать на тебя.

— За что?

— Как ты посмела лгать этим людям, чтобы заполучить их к себе на службу.

— Я никогда не лгу.

Он приподнял бровь. Сразу почувствовав себя некомфортно, она прочистила горло и откинулась на троне.

— Ты был другим, и я не лгала. Я просто забыла упомянуть несколько вещей.

— Все это пустые слова, Артемида, и речь сейчас не обо мне. Речь о том, что ты сделала с ними. Ты не можешь просто оставить их так, как ты это сделала.

— Почему нет? Ты же выжил сам по себе.

— Я не такой как они и ты это прекрасно знаешь. У меня не было ничего в жизни, к чему стоило бы возвращаться. Ни семьи, ни друзей.

— Меня это обижает. Чем же была тогда для тебя я?

— Ошибкой, за которую я расплачиваюсь последние два тысячелетия.

Кровь бросилась ей в лицо. Она поднялась с трона и спустилась на две ступеньки, чтобы встать перед ним.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать?

Ашерон сдернул свой плащ и со злобой швырнул его и посох в угол.

— Убей меня за это, Артемида. Давай. Сделай нам обоим одолжение и избавь меня от мучений.

Она попыталась ударить его по лицу, но он перехватил ее руку и пристально взглянул ей в глаза.

Артемида видела ненависть и жестокое осуждение во взгляде Ашерона. Их злые дыхания смешались, и воздух вокруг яростно затрещал, когда их силы столкнулись.

Но она хотела не его ярости. Нет, ярости — никогда. Ее взгляд скользил по нему. По совершенным лепным чертам лица, высоким скулам, длинному орлиному носу. Черноте его волос. По сверхъестественной ртути глаз.

Не был рожден еще смертный, который мог бы сравниться с его физическим совершенством. И не только его красота притягивала людей. Не красота влекла ее к нему.

Он обладал редкостной грубой мужской харизмой. Силой. Властью. Шармом. Умом. Упорством. Один взгляд на него вызывал желание и болезненную необходимость коснуться.

Ашерон был сложен, чтобы завлекать, и обучен доставлять удовольствие. Все в нем, начиная с гладких перекатывающихся мускулов и заканчивая глубоким эротичным тембром его голоса, соблазняло любого, кто встречался с ним.

Словно смертельно опасное дикое животное, он двигался с первобытным обещанием опасности и мужской силы. С обещанием высочайшего сексуального удовлетворения. Эти обещания он очень хорошо исполнял.

Он был единственным мужчиной, за всю ее бессмертную жизнь, который делал ее слабой. Единственный мужчина, которого она когда-либо любила.

Он мог бы убить ее. Они оба это знали. И то, что он этого не сделал, она находила интригующим и провоцирующим. Соблазнительным и эротичным.

Сглотнув, она вспомнила его таким, каким он был в их первую встречу. Его силу. Страсть. Он дерзко стоял в ее храме, смеясь над ее угрозами убить его. Там перед ее статуей он сделал то, на что не осмеливался еще ни один человек до и после него.

Она до сих пор чувствовала вкус того поцелуя. В отличие от других, он никогда ее не боялся.

Жар его руки обжигал ее, но, в конце концов, так было всегда. Не было ничего, чего она желала бы так же, как вкуса его губ. Огня его страсти.

Из-за одной единственной ошибки она потеряла его.

Артемиде хотелось плакать от безнадежности всего этого. Однажды, давным-давно, она пыталась повернуть время вспять и изменить то утро. Чтобы вернуть любовь и доверие Ашерона. Богини Судьбы жестоко наказали ее за дерзость.

За последние две тысячи лет, она испробовала все, чтобы вернуть его обратно. Ничего не срабатывало. Ничто даже не приблизило ее к тому, чтобы он простил ее или вернулся к ней в храм. До тех пор пока она не додумалась до одной единственной вещи, на которую он не мог сказать нет — человеческой души под угрозой.

Ашерон сделал бы что угодно, чтобы спасти человеческое существо.

План сделать его ответственным за остальных Темных Охотников сработал, и вот теперь он вернулся. Если бы она только могла его удержать.

— Ты хочешь, что бы я освободила их? — спросила она.

Для него она сделала бы что угодно.

— Да.

Он для нее не делал ничего. До тех пор пока, она не заставляла его силой.

— Что ты сделаешь для меня, Ашерон? Ты знаешь правила. Услуга за услугу.

Он отпустил ее с яростным проклятием и сделал шаг назад.

— Я не собираюсь играть с тобой в эту игру.

Артемида пожала плечами с безразличием, которого не ощущала. В этот момент на кону было все, о чем она заботилась. Если он скажет «нет», это ее убьет.

— Отлично, тогда они продолжат жить как Темные Охотники. В одиночку, без чьей-либо помощи в обучении тому, что им необходимо знать. Никого не заботит, что станется с ними.

Он устало выдохнул. Артемиде хотелось утешить его, но она знала, что он отвергнет ее прикосновение. Он всегда отвергал утешение и поддержку.

Он был сильнее, чем кто-либо имел право быть.

Когда он встретился с ней взглядом, по ее телу прошла обжигающая чувственная дрожь.

— Если они будут служить тебе и богам, Артемида, им кое-что понадобится.

— Например?

— Для начала — вооружение. Ты не можешь послать их в бой безоружными. Им также необходимы деньги на еду, одежду, лошадей и даже слуг, которые будут заботиться о них днем, пока они отдыхают.

— Ты слишком много просишь для них.

— Я прошу лишь о том, что необходимо для их выживания.

— Ты никогда не просил ничего из этого для себя.

Это ранило ее. Он никогда ничего не просил.

— Мне не нужна пища и мои силы позволяют мне получать все остальное, что мне необходимо. Что касается защиты — у меня есть Сими. Они одни не выживут.

— Никто не может выжить в одиночестве, Ашерон. Никто. Даже ты. И особенно я.

Артемида вздернула подбородок, полная решимости сохранить его подле себя, независимо от последствий.

— И снова я спрашиваю тебя, что ты дашь мне взамен?

Ашерон отвел взгляд, внутри у него все сжалось. Он знал, чего она хочет. Последнее, чего он желал — дать это ей.

— Это для них, не для меня.

Она пожала плечами.

— Хорошо, значит, им придется обходиться как есть, раз им нечего предложить взамен.

Ее равнодушие к их жизням и благополучию разожгло ярость в глубине его души. Она совсем не изменилась.

— Будь ты проклята, Артемида.

Она медленно приблизилась к нему.

— Я хочу тебя, Ашерон. Я хочу, чтобы ты был со мной, как раньше.

Он внутренне сжался, когда она взяла его лицо в ладони. Они никогда не смогут вернуться к тому, что