Так называют дети маленького мальчика на плакате. Того, который вопит. Они называют его Простак Саймон. Мне кажется, что они презирают его за то, что он совершил такой глупый поступок. В этом и польза, а вы не так думаете?

— Он не вопит, — медленно сказал Сэм. — Он кричит.

Она пожала плечами. — Вопит, кричит, какая разница? Мы этого здесь не слышим. Сюда приходят хорошие дети, уважительные.

— Конечно, — сказал Сэм. Они снова оказались в фойе, и он взглянул на табличку на треножнике, на которой было написано не

или

но предлагалось авторитарное:

— К тому же, как на это посмотреть.

— Пожалуй, — сказал Сэм. Он почувствовал, что его увели и очень ловко туда, где он не имеет морального права ступать, и что право выбирать жаргон за Аделией Лортц. Она казалась человеком, которому не раз удавалось делать это, и в нем заговорило упрямство. — Но в них какая-то крайность, в этих плакатах.

— Неужели? — вежливо спросила она. Теперь они стояли у входной двери.

— Да, они вызывают страх. — Он собрался с духом и сказал то, что действительно думал. — Они не годятся там, где бывают маленькие дети.

Ему казалось, что он не придирается по мелочам и не допускает высокомерного тона, и он почувствовал облегчение.

Она улыбалась, и эта улыбка раздражала его. — Были и другие, которые выражали такое мнение, Сэм. Бездетные люди не часто захаживают в детскую библиотеку, но все же иногда приходят: дяди, тети, приятели мам-одиночек, которым дали разовое поручение… и люди вроде вас, Сэм, которым нужна я.

— Разные люди, — говорил взгляд ее холодных серых глаз. — Люди, которые приходят за помощью, и как только они получат то, что надо, начинают критиковать то, что мы здесь делаем в публичной библиотеке Джанкшн Сити. Что я здесь делаю в публичной библиотеке в Джанкшн Сити.

— Мне кажется, вы думаете, что я напрасно вмешался, — добродушно сказал Сэм. Но он не испытывал добродушия, вдруг добродушие покинуло его, дело принимало другой оборот, и Сэм занял оборонительную позицию.

— Что вы. Просто вы не понимаете. В прошлое лето мы организовали опрос, Сэм, как часть ежегодной летней программы для читателей. Мы называем ее Летние Огоньки Джанкшн Сити, и каждый ребенок получает один голос за книгу, которую он или она читает. Желая заставить детей читать книги, мы разработали такую методику за многие годы работы здесь. Видите ли, мы несем за это ответственность.

— Мы знаем, что мы делаем, — говорил ее сверлящий взгляд. — И я не грублю, если учесть, что вы. придя сюда в первый раз в своей жизни, позволили себе совать нос и высказывать критические замечания.

Сэм почувствовал, что повел себя неправильно. Хотя это поле битвы не принадлежало полностью женщинам, подобным Лортц, он признал, что отступает.

— Согласно опросу, большей популярностью среди детей пользовалась кинокартина «Кошмар на улице Вязов, пятая часть» прошлым летом. Любимая рок-группа называется «Пушки, а не розы», второе место занял парень по имени Оззи Осборн, который, насколько я понимаю, во время своих концертов отгрызает головы живым животным. Их любимый роман называется «Лебединая песня», дешевое издание. Это роман ужасов некого по имени Роберт МакКэммон. У нас ее нет в наличии, Сэм. За несколько недель они зачитывают новый экземпляр до дыр. У нас был один экземпляр в плотном переплете, но его, конечно, украли. Кто-то из плохих детей.

Она замолчала, ее губы вытянулись в тонкую ниточку.

— На втором месте роман ужасов о кровосмешении и детоубийстве, называется «Цветы на чердаке». Он считался самым читаемым пять лет подряд. А некоторые называли даже «Пейтон Плейс».

Она строго посмотрела на него.

— Я лично никогда не видела картин типа «Кошмар на улице Вязов». Я никогда не слышала пластинок Оззи Осборна, да у меня и нет желания это делать, так же как читать романы Роберта МакКэммона, Стивена Кинга или В.С.Эндрюза. Вы понимаете, к чему я клоню, Сэм?

— Пожалуй. Вы говорите, что было бы несправедливо…, - он не мог подобрать слова, но, наконец, нашел его, — узурпировать вкусы детей.

Она вся засветилась в улыбке, вся, кроме глаз, в которых вновь, казалось, вспыхнули блестящие пятицентовыс монетки.

— Частично так. но не совсем. Плакаты, которые висят в детской библиотеке, хорошие, однозначные, и те, которые вывели вас из себя, поступили к нам из Ассоциации библиотек Айовы. АбА является членом Ассоциации библиотек Среднего Запада, та, в свою очередь. Государственной Ассоциации библиотек, в которую поступает основная часть бюджетных денег, создаваемых за счет налогоплательщиков. Джоном К. Народным, — то есть мною и вами.

Сэм переступил с ноги на ногу. Ему не хотелось провести оставшуюся часть дня, выслушивая лекцию на тему: «За счет чего существует ваша библиотека», но разве не он спровоцировал ее? Похоже, он. Лишь в одном он почти не сомневался, что ему нравилась Аделия Лортц все меньше и меньше.

— Ассоциация библиотек Айовы каждые два месяца присылает нам плакат с изображением репродукций, приблизительно сорока плакатов, — безжалостно продолжала мадам Лортц. — Мы можем выбрать любые пять бесплатно; а другие по пять долларов за штуку. Я вижу, Сэм, вы становитесь нетерпеливым, но вам надо объяснить, мы уже подходим к сути.

— Я? Я очень терпелив, — сказал Сэм с некоторым нетерпением.

Она улыбнулась ему, стали видны ее очень уж ровные зубы, не иначе как вставные. — У нас создан комитет детской библиотеки, — сказала она. — Кто в нем? Конечно, дети! Девять детей. Четверо старшеклассников, трое из общеобразовательной неполной средней и двое из специальной школы. У каждого ребенка должны быть все четверки по предметам. Они выбирают некоторые из новых книг. которые мы заказываем, они выбирали шторы и столы, коща мы делали ремонт прошлой осенью, они выбирают плакаты, и как один из самых молодых членов комитета однажды сказал, это «самая веселая часть работы». Теперь вы понимаете?

— Да, — сказал Сэм. — Дети выбрали маленькую Красную Шапочку, и Глупца Саймона, и Полицейского из библиотеки. Им они нравятся, потому что их боятся.

— Правильно! — засияла она.

С него хватит. Вот так библиотека! Не плакаты, не библиотекарша, а сама библиотека. Библиотека вдруг превратилась в вызывающую бешеную боль занозу, вонзившуюся глубоко в мягкое место. Ну ладно, с него довольно.

— Мисс Лортц, у вас есть в библиотеке видеокассета «Кошмар на улице Вязов, часть пятая»? Или пластинки группы «Пушки, а не розы» и Оззи Осборна?

— Сэм, вы упускаете главное, — терпеливо начала она.

— А «Пейтон Плейс»? Выдержите экземпляр этой книги в детской библиотеке только потому, что некоторые подростки прочитали ее?

Даже когда он говорил это, он думал: «Неужели хоть КТО-НИБУДЬ все еще читает эту старую